Грабеж – дело тонкое

– Я вам не говорила, – ответила она, давая понять, что я могу оставить свои милицейские штучки для другой дуры. – Но тут действительно проживал Игорь Олегович Савойский. И ничего примечательного о нем, кроме того, что он никогда не хватал меня за руки, я вам рассказать не могу.

– Ладно, – согласился я. – Тогда спросим вашего ухажера. А если и он сейчас не вспомнит, освежим ему память прямо на дому. На другом дому. Приедем и освежим.

Дама провела меня в кухню и наглухо захлопнула дверь. После этого угрожающего жеста дотянулась до мини-бара и извлекла из его нутра графинчик водки.

– Будешь?

– В десять утра?

– Как хочешь. – Стограммовый стаканчик опустел так быстро, что я успел лишь проводить его изумленным взглядом.

Крякнув, как шабашник перед колкой дров, спортсменка села напротив меня и закинула одну на другую мощные ноги. Пола тигрового халатика соскользнула, и нога стала еще мощнее. Не знаю, как чувствует себя в постели с этим закаленным монстром лысый, только мне стало не по себе. Один удар такой ногой в живот, и Пащенко сможет разогнуть меня только домкратом.

– Игорь работает адвокатом, – сказала она, выуживая из литровой банки болгарских огурчиков наиболее подходящий в качестве закуски для ста граммов. – Жил в этой квартире пять лет. Мужик толковый, всегда советом помогал. Без очереди вопросы решал. Никогда не видела в его квартире награбленного, трупов или наркотиков. Что еще интересует?

– Я насчет внеочередного решения не понял, – пришлось признаться мне. Глядя, с каким хрустом мадам пожирает огурчик, я почувствовал во рту слюну. Не предполагал, что пожирание этой сексуальной машиной простого огурца будет выглядеть так аппетитно.

– Он нотариусом до прошлого года работал, – презрительно глядя в мою сторону, но мимо меня, пояснила спортсменка. – На Красных Партизан. Если не знаешь, то к нотариусу очереди всегда, как в Эрмитаж, а он, по соседской дружбе, всегда вопросы решал за пять минут. До развода они с женой там вместе работали. Он сейчас ушел, а жена до сих пор акты гражданских отношений визирует. – Ее взгляд переполз со стены на меня. – Только не копай под него, не надо.

Это прозвучало угрожающе. Как бы в подтверждение этого мадам дотянулась до графинчика и вновь наполнила стакан. Нужно сматываться побыстрее из этой квартиры, пока она не напилась до сексуального экстаза и не поимела меня и лысого по очереди...

– Вы не слышали такую фамилию – Решетуха?

– А это еще что за сучка?

– Это он. Миша Решетуха. Не слышали?

– Нет.

Лысый подкрался к двери так тихо и коварно, что, увидев в проеме кухонной двери его впалую грудь, на которой по-прежнему была криво застегнута рубашка, я вздрогнул.

– Ну, как же ты не слышала, дорогая? Один раз к нему какой-то Миша приходил. Помнишь, девятого мая, на День Победы?

Такие припадки гражданской сознательности меня всегда восхищали, восхищают и будут восхищать. Сейчас, когда товарищ пойман, так сказать, за орган работником другого органа, правда из него забрызжет, как газировка из сифона.

– Так, так... – зацепился я за правду. – А как тот Миша выглядел?

– Высокий, статный, атлет, одним словом. Я как раз тебе, дорогая, в дверь звонил, а он из квартиры Игоря Олеговича выходил. Игорь Олегович еще у дверей ему сказал: «Если что, звони, Миша», – и только потом выпустил его.

Мадам не помнила. Или не хотела вспоминать. Скорее второе, так как к Игорю Олеговичу Савойскому она сейчас испытывала куда больше симпатий, нежели к Антону Павловичу Струге. Как бы то ни было, я узнал главное. В этой квартире был некто по имени Миша. Высокий, статный и красивый. Атлет, одним словом. Пора убираться. Коротко попрощавшись, стараясь не видеть, как в спортсменку погружается очередная порция, я заторопился к выходу.

Изменник супружеской верности догнал меня, как летучая мышь, уже у самых дверей.

– Я бы, так сказать... Надеясь на взаимность... Учитывая посильную помощь и готовность к сотрудничеству... Было бы крайне неприятно, если бы супруга, так сказать... Мы же взрослые люди?

Я окинул взглядом фигуру лысого. Я не мог себе представить, что та гром-баба вытворяет с этим пятидесятикилограммовым телом в постели. Хотя есть всякие прибамбасы, типа кнутов, кожаных трусиков и удил...

– Все нормально, – заверил я его. – Мужчина создан для войны, а женщина – для отдохновения воина. Все остальное есть глупость.

– Не разговаривай с ним!! – донесся из кухни вопль. – Он тебе сейчас по ушам так проедет, что потом месяц не разгребешь!

«Это Ницше сказал», – хотел пояснить я, но, представив вопрос бабы – «А это что за сучка?», – поторопился выйти из опасной квартиры.