Грабители

– Хорошо, хорошо… Эдвард был здесь около восьми. Забыл портфель. Он всегда что-нибудь забывает.

– И возвратился в аэропорт около девяти…

– Кажется, хотя я не посмотрела на часы. Я встретила приятельницу, и мы пили кофе наверху. Эдвард пришел за мной только тогда, когда объявили посадку на самолет.

«Для чего она все это говорит? – подумал Кортель. – Как будто хочет лишить своего мужа всякого алиби».

А жена Ладыня тем временем говорила дальше:

– Около девяти Эдвард появился в кафе в обществе Рыдзевского. Рыдзевский попрощался, а Эдвард исчез, наверное, флиртовал с девчонками из обслуживания. Крест господний, – вздохнула она, но получилось не очень трагично. Она замолчала, но тут же снова разразилась смехом. – Я страстная читательница криминальных романов, пан инспектор, так что знаю, что вы подумали… Что у мужа нет алиби… Ну и что из этого? Вы и так все без моей помощи установите, но ведь никто не станет всерьез подозревать моего мужа в убийстве бедной девушки. – Она вдруг стала серьезной. – Жаль мне ее, право, жаль… Мой смех, вы меня извините, только самозащита. Нелегко забыть, что она умерла в моем доме. Девушка была очень хороша собой… Нравилась Эдварду, но ему нравятся все молоденькие девушки… Я никогда не смотрю на это серьезно. Мой муж совершенно иного типа человек, чем Рыдзевский, с которым вы уже знакомы. Рыдзевский всегда серьезен и потому всегда несчастен. Эдвард же не умеет быть несчастным.

– Часто ли приходил к вам Рыдзевский?

– Не очень. Он необщительный. Ему давно пора жениться, да вот влюблен безответно…

– В женщину моложе его на много лет…

– Да, – сказала жена Ладыня, – это редко заканчивается хорошо. Видите ли, Зося прекрасная девушка, но никого нельзя заставить любить насильно. Не стоит даже пытаться…

– Вы хорошо знаете Зельскую?

– Она моя подруга. Мое правило, – она горько улыбнулась, – дружить с хорошенькой секретаршей мужа. Поначалу я только присматривалась к ней, а потом полюбила на самом деле. Именно о ней я хотела поговорить с вами… Вы ведь ищете ее парня?…

– Вы знаете?

– Конечно. Зося мне все рассказала.

«Еще одна, – подумал Кортель, – настоящий женский заговор!»

– Этот парень легкомысленный и глупый. Строгое наказание исправит его, но я верю в чутье Зоси и ее ум: он не убивал. А впрочем, я его тоже знаю.

– Вы его знаете?

– Да, Зося как-то представила мне его в кафе. Он произвел на меня очень хорошее впечатление: чувствительный, нервный, вероятно, несчастливый…

Кортель постепенно терял терпение.

– Тогда скажите Зельской, что укрывание или попытка установить контакт с преступником может окончиться для нее весьма печально… Она должна искренне признаться.

– Какие вы все-таки, мужчины, примитивные! Прошу прощения. Прежде всего надо отыскать настоящего убийцу.

– Но если убийца не Окольский, то кто же? Может быть, ваш муж? – бросил он резко.

– Нет, кто-то другой. – Она подошла к окну и встала к нему спиной, как прошлый раз Бася. – Вы слепы, – сказала она наконец, – совершенно слепы…

На вопрос, как это понимать – «вы слепы», она пожала плечами.

– Может быть, вы кого-нибудь подозреваете?

– Это вы должны кого-то подозревать. Выпьете еще кофе?

Кортель отказался. Он возвращался в комендатуру в плохом настроении. Неужели что-то существенное проглядел? На каком основании три женщины, ибо их было уже три, свято верили в невиновность скрывающегося Окольского?

В комендатуре его ждали двое: молодая женщина в мини, которую он никогда не видел, и инженер Ладынь. Первым он пригласил Ладыня. Инженер поставил на пол рядом со стулом красивый желтый кожаный портфель. На сей раз Ладынь был более спокоен, чем в их первую встречу, говорил свободней, с заметным раздумьем.

– Представьте себе, я нашел бумаги Бильского!

– Где?

– У меня на работе, в ящике письменного стола.

– Значит, вы их не брали с собой домой, а оставили на работе. Следовательно, их не украли.

Ладынь долго молчал.

– Это можно было предположить. Я ужасно рассеян. Но я был убежден, что, когда Бильская вышла, я положил бумаги в портфель и унес домой. Потом их положил в ящик письменного стола, а в портфель сунул книги, нужные мне в Венгрии… Я убежден, что именно так все было… А вообще, я мог ошибиться… Скажите, пожалуйста, насколько обманчива человеческая память.

– Значит, вы приезжали из аэропорта за портфелем?

– Да. Он очень удобен. Мне его подарили в Бельгии, там проводилась научная конференция. Мы были с Рыдзевским. – Он вдруг открыл портфель, показывая, насколько он вместителен, сколько там всяких отделений, закрывающихся на «молнии». – А вот и папка с бумагами. Я полагал, что вы захотите сами взглянуть.

– Да. Вы просматривали эти бумаги?

– Просматривал, – сразу ответил Ладынь, – и… – он вдруг понизил голос, – и рад.

– Отчего?

– Видите ли, я рассуждал так: если эти бумаги исчезли, то есть если их кто-то украл, то последний может найти в них нечто такое, публикация чего причинила бы ущерб…

– Не могли бы вы конкретнее? Кому?

Ладынь был явно недоволен собой.