Грабители

Золотая Аня стояла в коридоре около его кабинета: она была очень бледна, испуганна, наспех накрашена. Он велел ей еще подождать. «Эта расколется», – подумал о ней инспектор. Он вызвал Милецкого и выслушал его доклад. Милецкий утром посетил квартиры Рыдзевского и Ладыня и осмотрел их гаражи. Хозяйка виллы, где в двух комнатах обитал инженер Рыдзевский, сообщила, что он выехал вечером во Вроцлав на автомобиле. Кортель подумал при этом, что все это выглядит довольно странно – он же вечером видел Рыдзевского в кафе на Пулавской. А Ладынь был дома. Послеобеденное время провел у знакомых за бриджем. Играли до одиннадцати. Затем вернулся к себе. Автомобиль (у них был «фольксваген») жена отправила на станцию техобслуживания на улицу Закрочимскую. Милецкий, конечно, поехал туда. Станция была небольшая – всего на два бокса, но пользовалась большой популярностью, и от нее, как всегда, тянулся длинный хвост автомашин. Милецкий сразу увидел «фольксваген». Худощавый парень в комбинезоне покрывал машину мыльной пеной. Во втором боксе стояла «сирена». Милецкий машинально посмотрел на номер, потом в свою записную книжку. Это была та самая «сирена», владелец которой был оштрафован за превышение скорости. Милецкий обрадовался. «Фольксваген» был сильно поцарапан, очевидно, Ладынь не очень с ним осторожничал; «сирена» тоже создавала впечатление достаточно поношенной.

– Где владелец? – спросил Милецкий молодого человека, ополаскивающего теперь «фольксваген».

– Наверное, на работе, – ответил тот равнодушно.

В маленькой комнатке Милецкий увидел двух мужчин, играющих в шахматы. Они были так увлечены, что не заметили его прихода. Наконец один из них, выше ростом и моложе второго, оторвал взгляд от доски, на которой остались два короля и одна пешка.

– Я вас выслушаю весьма охотно, но только после обеда. Вы сами видите…

Милецкий представился, что, впрочем, не произвело никакого впечатления.

– Я хотел бы поговорить с вами, – он обратился к тому, который был моложе, – и с владельцем «сирены», которая стоит у вас в боксе…

– Ну и в чем же дело? – буркнул тот, что постарше – уже заметно лысеющий человек, – и даже не взглянул на Милецкого.

– Вас зовут Анджей Казимирчак?

– Да.

– Вы были вчера оштрафованы на Фаленице?

– И совершенно несправедливо. Вы видели мою «сирену»? Попробуйте на ней превысить скорость.

– Дело не в этом. Вы ехали Валом Медзешинским?

– Ехал. Ну и что?

– Вы ничего не заметили там?

Казимирчак более внимательно посмотрел на Милецкого.

– Что-нибудь случилось? – спросил он. – Может, что-то интересное?

– Вы не знаете, с кем говорите, – вклинился в разговор владелец станции. – Это ведь Анджей Казимирчак, автор «Эха кислородного взрыва».

Милецкий слышал об известном журналисте, авторе этих репортажей.

– Я рад, – сказал он, – но я хотел бы знать, во сколько вы ехали Валом Медзешинским.

Казимирчак выглядел недовольным.

– Выехал из Варшавы около одиннадцати, но проторчал в Блотах: сорвался трос стартера. Промучился с час.

Милецкого это заинтересовало. Целый час был на шоссе!

– Много машин прошло мимо вас?

– Нет, несколько. Ночь ведь…

– Не могли бы вы назвать их марки? Особенно тех, что шли со стороны города?

– Откуда я могу знать…

Журналист снял очки, положил на стол, а потом стал деловито искать их.

– Пожалуй, какое-то такси… Один «форд-таунус». Точно, «таунус». «Рено-10».

– А «фольксваген»?

– Не помню.

Осмотр уже подсохшего «фольксвагена» не дал никаких результатов. Владелец станции сказал, что Ладынь постоянно обо что-то цепляется, и трудно себе представить, чтобы хоть какой-то день он не содрал лак или не стукнулся щитом о двери, въезжая в гараж.

Кортель с вниманием выслушал предлинный отчет Милецкого и решил про себя, что ни одного из них – ни Рыдзевского, ни Ладыня – нельзя исключать из игры. Однако наиболее вероятным убийцей остается Пущак, и не стоит больше усложнять дело. У него и так достаточно хлопот. Кортель думал о Басе, он не переставал думать о ней и теперь знал, что совершил ошибку…

У Золотой Ани на глазах выступили слезы. Он не успел еще ничего сказать, а она уже плакала.

– Только без комедии, – предупредил Кортель. – Когда у тебя был Окольский?

– Все на меня сваливаете! – выкрикнула она. – Я не видела его.

– Послушай, – язвительно начал он, – оказание помощи разыскиваемому грозит наказанием до пяти лет заключения. Окольский уже дал показания!

– Вот скотина. – Она вытирала глаза платочком. – Ну, хорошо, был! Только я его не приглашала – он сам пришел. Мне нет до него никакого дела. Но что я могла? Копать яму?

– Хорошо, хорошо, – теперь Кортель стал мягче. – Девочка, одумайся! Ты обещаешь помочь Окольскому, знаешь, где он прячется…

Она молчала.

– Не знаю, сколько потребует прокурор, когда ты встанешь перед судом…

Снова слезы.

– Что я должна делать?

– Говорить правду. Адрес этого гаража дал тебе он? Она кивнула.

– Я клянусь, не хотела… Он бросил на стол записку и убежал.

– Что ты сделала с ней, с этой запиской?

– Сожгла! – выкрикнула она. – Я даже уже не помню…

– Погоди. Кому ты говорила, где скрывается Окольский?

– Никому не говорила… Клянусь богом!