Грабли (ЛП)

Я не преувеличиваю, когда говорю, что моя новорожденная - самая красивая из всех, кого я когда-либо видела. С гладкой, розовой кожей, яркими глазами и самыми розовыми губами. Она хрупкая, невинная и совершенная. Я хочу защитить ее от любого возможного вреда. Я знаю, что не смогу, но, по крайней мере, сейчас, я могу. Но потом, когда она вырастет, все, что я могу сделать, это попытаться вырастить ее такой же сильной, как ее мать".

"Боже мой, она так похожа на свою мать". Девон целует меня, потом Николу, потом обнимает Эшлинг.

С моей прекрасной малышкой на руках, с моими друзьями и семьей, ожидающими снаружи, я знаю одно - все будет не в порядке.

Потому что все уже прекрасно.

Девон

Шесть месяцев спустя.

Я передаю замок Уайтхолл-Корт в фонд "Английское наследие". Он становится музеем. Какая-то часть меня - крайне незначительная часть меня - грустит, что я отказываюсь от титула маркиза. Что меня не будет в Англии, чтобы Никола унаследовала какой-нибудь титул. Но большая часть меня рада, что я уехал из этого места, которое никогда не мог назвать своим домом.

Никола растет быстрыми темпами. Сейчас у нее белые кудри, которые подозрительно похожи на лапшу Рамен. Она пытается впиться своими деснами во все, что попадается ей под пухлые ручки, и это полный восторг.

Эммабель вернулась к работе месяц назад. Она назначила Росса официальным менеджером Madame Mayhem и теперь сосредоточилась на своем последнем предприятии. Она открыла некоммерческую организацию для женщин и мужчин, подвергшихся сексуальному насилию, предоставляя им терапию и помощь в поиске работы и вставании на ноги.

Ее новый секретарь - человек, который заменит Саймона и будет выполнять всю документацию и административную работу - Донна Хэммонд, бывшая девушка Фрэнка. У нее теперь маленький мальчик. Его зовут Томас, и иногда, когда они с Николой находятся в одной комнате, они смотрят друг на друга с широким выражением лица "подожди, ты - крошечный человечек".

Сейчас я забираю свою жену от родителей. Никола блаженно дремлет на заднем сиденье моего "Бентли". Я застаю своего тестя за поливкой растений на крыльце и опускаю пассажирское окно.

"Эй, Джон, не мог бы ты сказать Белле, что я снаружи?"

Он поднимает глаза от цветов, улыбается и кивает. Бросив шланг на траву, он заходит в дом и возвращается с моей женой. Их руки переплетены, он открывает для нее пассажирское сиденье и целует ее в висок, прежде чем сделать шаг назад.

"Води осторожно", - наставляет он, поглядывая на Николу на заднем сиденье и улыбаясь. "Она так быстро растет".

"Разве не все", - пробормотала Белль.

"Я люблю тебя, Белли-Белль".

"Люблю тебя, папочка".

Мы с Белль едем в международный аэропорт Логан. Всю дорогу мой желудок завязывается в узел.

"Все будет хорошо", - уверяет меня Белль, потирая бедро.

"Я знаю. Просто прошло много времени".

"Она все еще твоя семья, - говорит моя жена.

Я тоже это знаю.

Когда мы приезжаем в аэропорт, отстегиваем Николу от автокресла и сажаем ее в переноску, пристегнутую к Белль, моя жена автоматически направляется к лестнице, ведущей с парковки на главный этаж.

"Нет." Я хватаю ее за руку и сжимаю. "Давай спустимся на лифте".

Она поворачивает голову, хмурится. "Ты уверен?"

"Уверен, дорогая".

Мы ждем у соответствующих ворот, и, хотя я уже оставил позади семейные несчастья, я все еще на волоске от смерти. Тупик был запечатан вскоре после того, как я получил контроль над поместьем. Это помогло немного успокоить мою тревогу из-за клаустрофобии, но не до конца.

Когда Сесилия позвонила мне и спросила, может ли она приехать и посмотреть на малыша Николу, я согласилась. В конце концов, она не была ни моей матерью, ни моим отцом. Она никогда не пыталась меня убить. Когда я спросил Белль, должен ли я предложить ей оплатить перелет и проживание Сесилии, она ответила: "Ни в коем случае. Пусть она покажет тебе, что изменилась".

И она изменилась. Сесилия оплатила все расходы на эту поездку из денег, которые она зарабатывает, работая в библиотеке рядом с университетом, в котором учится. Она изменилась.

Когда я вижу, как моя сестра выходит из ворот терминала, я бросаюсь к ней, на сердце становится легче. Она выглядит так же - возможно, сбросила пару килограммов, - но ее улыбка совсем другая. Искренняя. Беззаботная.

Мы встречаемся на полпути, обнимаемся до костей, и она плачет у меня на плече. Я позволяю ей. Я знаю, что она тоже это чувствует. Осиротела. В конце концов, когда все закончилось, Урсула тоже отвернулась от нее и уехала жить в Лондон к подруге.

"Спасибо, что дал мне еще один шанс", - пробормотала Сесилия мне в плечо.

"Спасибо, что захотел".

Я чувствую руку моей жены на своей спине, она поддерживает меня, обнимает сзади, следит за тем, чтобы я никогда не терял равновесия.

"Пойдем", - мягко говорит Белль. "Пойдем, сделаем несколько новых семейных воспоминаний".

Так мы и делаем.

Конец