Град Божий

Пэм находит, что все это весьма похоже на то, что он уже проходил, будучи студентом богословия. Что касается меня, то многие вещи я впервые узнал именно здесь. Постепенно, шаг за шагом, подвергнутые групповому анализу, первые пять книг Библии, Тора, были разбиты на собрания текстов, имеющих разное историческое происхождение. Их обозначили литерами J, Е, Р и D. В один из вечеров докторант из Гарварда обсуждал с нами работу своего выдающегося учителя Дж. Л. Кугеля, который весьма подробно разобрался в различиях между оригинальными текстами и интерпретирующими толкованиями, написанными в течение трехсот лет до составления, и в течение трехсот лет самого процесса компиляции Библии, которую мы сегодня читаем, пребывая в иллюзии, что это и есть оригинальные Писания. Библейские тексты с самого начала рассматривались как энигматические, да и как могло быть иначе, ведь они были написаны без употребления гласных и без малейшего намека на пунктуацию. Но поскольку предполагалось, что эти тексты имеют божественное происхождение и, следовательно, обладают сверхъестественным совершенством, то многочисленные ученые, священники и мудрецы древности чувствовали себя обязанными объяснить противоречия, небожественные чувства, отвратительные пассажи и отнюдь не благородные поступки благородных персонажей библейских сказаний, как и все то, что не могло служить подтверждением праведности означенных персонажей. Сделать это можно было только одним способом: истолковать тексты метафорически, символически или аллегорически, изменяя смысл добавлением знаков пунктуации, или по возможности подчеркивая нужные места с помощью синтаксических ухищрений, или пользуясь любыми иными способами преобразовать текст только лишь для того, чтобы подлежащие исправлению вещи выглядели теологически корректными. В тот вечер я был счастлив узнать о почтенном возрасте герменевтики. Кроме того, как писатель, я был очарован невероятной мощью этой смеси хроник, стихов, песен, отношений, законов природы, грехов и судных дней… этой работой древних редакторов ножницами и клеем, работой неуклюжей, непоследовательной, противоречившей здравому смыслу и по какой-то тайной причине пренебрегшей обычными требованиями к рассказу, особенно если учесть, что его приписывают божественному автору.

Боже мой, чем я занимался все прошедшие годы?

Однако мне возразил парень с кафедры сравнительного религиоведения. Он сказал: толкователи знали, что делали, отказавшись от вымарывания противоречий и сглаживания острых углов. Священники и редакторы присутствовали и в первоначальном штате самых первых мастеров толкования Библии. Ты никогда не сможешь приблизиться к Богу, ты можешь надеяться только на очищение твоего понимания Его существования. Сами противоречия, истории, помещенные рядом и по-разному описывающие одно и то же событие, являются отражением той самой борьбы, которая описывается в сказаниях, — все это сделано для того, чтобы понять и принять устрашающую сложность и созидательную целостность Неизреченного.

После службы мы с Пэмом обычно ужинали в ресторане Амарильо на Бродвее. Иногда, правда очень редко, к нам присоединялась и Сара Б. Дело было не в раввинском декоруме (соблюдение кашрута не считалось обязательным), а в том, что Сара беспокоилась, оставляя детей с Анхелиной, точно так же, как беспокоилась бы, оставляя их одних. Господи, что она могла потерять еще, после того как потеряла мужа?

Но когда Сара соглашалась побыть с нами, я чувствовал себя как пожилая компаньонка, сопровождающая на бал молодую девицу. Почему я чувствовал себя так, если не из-за того, что со мной обращались с подчеркнутой, но наигранной вежливостью? При свете свечей Сара и Пэм смотрели друг на друга поверх бокалов с красным вином с вниманием, о степени которого они и сами не догадывались. Когда я что-то говорил, они так радушно поворачивались ко мне, что становилось ясно: эта приветливость дается им лишь волевым усилием. Однако они и слышать не хотели о моем уходе. Они оба боялись остаться наедине; Пэм из-за того, что не хотел опускаться до назойливости, а Сара из-за того, что продолжала неотвязно думать о своем муже Джошуа. Формально ее траур должен был продолжаться год, но это тоже было несущественно для эволюционного иудаизма, по теории которого траур по мертвому должен продолжаться до тех пор, пока он продолжает жить в твоей памяти. Идея заключается в том, что по неизбежным законам физиологии память о мертвом так или иначе сама притупляется по прошествии какого-то времени. Но в этом, мне кажется, Сара была не права, поскольку этот обычай больше соблюдается ради живых, нежели ради мертвых. Финал. Жизнь может продолжаться дальше. В то время пошел второй год после смерти Джошуа.