Град Пустыня

После перезахоронения Евфимия патриарх Анастасий взял с собою Мартирия и Илию и, рукоположив во пресвитеров, сделал их клириками храма Воскресения. [699] Уже в следующем году Савва, чувствуя, что времена изменились, удалился из ВадиМукеллик в Кутиллийскую пустыню и в пустыню Рува, которые находятся ближе к Мертвому морю.[700] В том же 474 году умершего императора Льва сменил его зять Зенон. Затем, в январе 475 года, на двенадцать месяцев власть захватил шурин Льва Василиск, обнародовавший Энциклику, анафематствующую Халкидон.[701]Противники Собора торжествовали. Тимофей Элур («Кот») вернулся в Александрию с тем, чтобы занять кафедру патриарха (он занимал ее до самой своей кончины в июле 477 года).[702] В Антиохии Петр Сукновал [Γναφεύς], введший в Трисвятое слова «Распныйся за ны», ставшие лозунгом монофизитской партии, в третий раз занял кафедру.[703] Именно он рукоположил в пресвитеры некоего Иоанна Руфа Самосатского, страстного противника Собора, изучавшего право в Бейруте.[704] Петр Ивериец еще до этого вернулся в Палестину (не в свою Майюмскую епархию, но в район Ашкелона); похоже, он совершал длительное путешествие, выступая в своих проповедях против Халкидона и способствуя усилению антихалкидонских настроений среди монахов, живших на побережье;[705] тогда же он постриг в монахи молодого юриста Феодора Аскадонского (Ашкелонского), учившегося в Бейруте вместе с Иоанном Руфом.[706] Геронтий все еще настоятельствовал на Елеонской горе, Маркиан находился в Вифлееме, а Роман в Элеутерополе. Даже на Джебель Мунтар жило двое монаховантихалкидонитов. Когда в 475 году умер Герасим и молодой Кириак перебрался из его монастыря в обитель святого Евфимия,[707] еще ничего не было сделано[708]для преобразования лавры в киновию, о котором говорил перед смертью преподобный. Анастасий, патриарх Антиохийский, принял «Энциклику»[709] и не осмелился признать «Антиэнциклику». Тем не менее, создается такое впечатление, что он сохранял общение с обеими сторонами.[710] Он умер 1 июля 478 года, ровно через девятнадцать лет после своего предшественника;[711] в сохранившихся на грузинеком языке халкидонитских календарях его имя указано под этой датой.[712] Мартирий, ставший после него патриархом, тут же оказался в весьма сложном положении, ибо Геронтий придерживался взглядов, которые после Халкидона были характерны для Феодосия. Нам говорится, что Мартирий отправил диакона Фиду в Константинополь с письмами, которые были излишне откровенными (παρρησναστικώτερον), — однако Фида, попав в кораблекрушение и чудесным образом вернувшись в Иерусалим, поведал о своем видении Евфимия и о переданном им Мартирию послании, в котором преподобный советовал ему не обращать внимания на «апосхистов» (от αποσχιστής — схизматик; в данном случае, тот, кто не признает Халкидон — прим. пер.) и заняться так и не исполненным преобразованием лавры в киновию.[713] Мартирий решил внять этому указанию и «через несколько дней» Маркиан собрал своих монахов в Вифлееме и предложил им сделать выбор между Церковью Монахов и Церковью Епископов. Выбор пал на Церковь Епископов, и в Иерусалиме было устроено большое празднество в честь Второго Объединения (под первым объединением понималось примирение Евдокии и Елпидия), во время которого весь Храм Воскресения был залит огнями. Геронтию, не пожелавшему присоединиться к остальным, пришлось покинуть Елеонскую гору, где в течение сорока пяти лет он был епископом.[714] Внизу, в пустыне, двух противников собора изгнали из Башни Евдокии на Джебель Мунтар.[715] В Элеутерополе же и на прибрежной равнине об изгнании речь уже не шла.

Чего нам не сообщает Кирилл Скифопольский, так это того, в чем именно состояли условия Второго Объединения. Однако Захария Митиленский приводит соответствующую декларацию Мартирия,[716] предваряющую «Энотикон» («Генотикон») Зенона, в которой не говорится прямо об анафеме Халкидона, но анафематствуются все те, кто принимает какуюлибо доктрину помимо Никейской, откуда бы она ни происходила: из Ариминума, Сард, Халкидона или еще из какоголибо иного места.

Тем временем Фиде было поручено заняться преобразованием лавры святого Евфимия в киновию, чем он и занимался в течение трех лет.[717] В этих трудах участвовал и Кириак; вместе с монахом Фомою он был послан купить для киновии απλώματα завесу у александрийского патриарха,[718] которым в это время, скорее всего, был халкидонит Тимофей (вероятно, он не дожил до окончания работ), антихалкидонит Петр Монг (Mongus) в это время скрывался.[719]

Лаврские кельи снесли до основания. Киновия была окружена стеной, там же была возведена и башня, которая, вполне возможно, находилась над кладбищем (усыпальницей). Следы стен старой церкви можно увидеть в трапезной, занимающей сейчас центральное помещение под новой церковью. Несколько изменилась и ее ориентация.[720]