Град разбитых надежд

«Куда вы? Не уходите!» — немо кричало подсознание, потоки слов вились незнакомым языком. И Джоэл тонул в белесом мареве, оказавшемся лавиной архивных карточек. Дома представали шкафами, из них выпадали папки с именем «Ленц». Везде «Ленц-Ленц-Ленц». А кто такой этот Ленц? Джоэл не знал ни в реальности, ни во сне. Так почему это имя являлось в кошмаре? Почему терзало, унося, как стремительная река, его любимых?

В иллюзорном мире он не отрицал своих чувств, не прятался от них под напускной невозмутимостью. Он любил и боялся потерять. Он хотел приблизиться, закрыть собой от жадных ртов-папок бесконечной картотеки, согреть своим теплом, оградив от промозглого морока изменчивых улиц, где-то ли дома, то ли древние шкафы. Но рой документов чередой неразборчивых слов сковывал его, мешая сделать шаг, мумифицировал заживо, оборачиваясь вокруг рук и ног. Он тонул, пока Джолин и Ли уходили навечно. И брусчатка под их ступнями плавилась, обращаясь в пыль, устремляясь вверх. А над Вермело разверзался шторм, гигантская воронка, в которой парили трупы горожан.

Среди безумия конца летели каменные перья, и древний ворон возвещал:

— Асур должен пасть! Асур отравлен собственной жадностью.

Алые отблески неба прорезал голос непобедимой черноты, раскинувшейся кольцами Змея вокруг стены. Он смеялся, громко смеялся, до боли в барабанных перепонках:

— И кто же сразит меня? Страж Мира не придет, а последний Страж Вселенной в моих владениях бессилен!

— Я — Страж Вселенной! И тебе не победить! — кричал ему каменный ворон и устремлялся горящей стрелой вперед, в темноту. Он сталкивался со Змеем, разрывал кольца.

На мгновение завеса черноты пала, а за ней мелькнул зеленый свет маяка и кобальтово-синее море, катящее пенные валы прямо за стеной. Это его шум порой доносился до горожан. Это его запах витал в трущобах возле стены. Джоэл никогда не видел, но сразу узнал — да, это море. То самое, которое украшало когда-то конец Рыбной улицы, то самое, по которому ходили корабли с белыми парусами. И ноздри обласкал солоноватый дух свежего ветра пополам с горьким привкусом гниющих водорослей. Но все лишь на мгновение, на зыбкий отсвет секунды в чужом неверном сне. Бесчисленные кольца сомкнулись, каменный ворон прочертил по небу огненный след, отброшенный и опрокинутый. Змей побеждал, Змей возвещал апогей своего торжества. И Вермело терял море и надежду на спасение.

— Я за гранью Вселенной! Я есть новая Вселенная! Начало и конец всего сущего в искаженных Мирах Хаоса! Законы твоей Вселенной не действуют в моей! — шипел Змей и смеялся, отчего воронка расширялась, утягивая в бездну все больше стенавших жизней. Сон повторял вечный диалог, но на этот раз Джоэла душили не загадки смутных образов, а вопросы из реальности, которые в закоулках памяти перековались в чудовищ.

— Ты не победишь! — кричал ему голосом вьюги гигантский ворон и с упорством безумца устремлялся вперед. Сражались два чудовища, сцепились две тьмы, свились в танце боя. Каменные перья ударялись с металлическим лязгом о чешую, но чертили на ней лишь зыбкие вмятины. И новые души уносились в воронку, оставляя в призрачно-прозрачных домах лишь зыбкую оболочку.

«Да ведь так Змей и выбирает, кто обратится в сомна!» — бессознательной мыслью догадался Джоэл и сам почуял, что его влечет к краю небесного водоворота. Он не желал, цеплялся за фонарные столбы, за вывороченные камни, да только вместо них пальцы сжимали каменные надгробия. В Вермело не осталось кладбищ, а старыми плитами чинили выбоины улицы. Копыта топтали память прошлых времен, черту между датами — чью-то жизнь. А обращенным не оставалось даже памяти, кроме короткого прощания в морге цитадели. И все, за стену. Неужели прямо в море? Или Змею в пасть?

Хаос манил распахнувшейся бездной, скрипел и хлестал ветер, мимо проносились вывороченные кусты окровавленной черемухи. Пальцы окоченели и больше не слушались. Джоэл устремился в пустоту.

«Так и обращаются. Прости, Ли, это тебе придется меня убить», — успел подумать он, утопая в липком кружении бессмыслиц и жутких образов. Вокруг него вставала стена пламени, костер и пепел. «Я вернусь огнем. Своим самым страшным кошмаром», — читал он призрачные буквы, что возникали в пространстве воронки, где вихри закручивали узлы прошлого и будущего. Ничто не существовало, существовало лишь ничто. И Джоэл почти смирился.

Но его выбил обратно в город мощный удар — это каменный ворон врезался в правый бок мощным клювом, опрокинул в воздухе и выхватил из плена воронки, вырвал из смертельного потока.

— Думаешь, многих так успеешь спасти? — рассмеялся Змей и ударил ворона незримо колоссальной когтистой лапой. Черная гранитная птица взвилась вверх, закружилась, а из ран засочился чистый огонь.