Он уже успел рассказать компаньонам все, что успел разузнать про полученный квест — почти ничего. Нежить на поселок прет: «Ой, всякая, страшенная!» — самое внятное, чего монах добился от местных жителей. Стражи его гнали, точнее, спрашивали, готов ли он уже этой ночью встать на защиту Крохтыни, а на отрицательный (Монк не стал изображать супергероя) ответ сразу слали его прочь.
Классовая цепочка, на выполнение которой он отправился из «Ворожеи и осла» чуть больше двух недель назад, согласно гайду, должна была завершиться паломничеством к утесу Веры. Но у него — не закончилась. Монк полазал по игровому форуму, и никаких упоминаний, что серия заданий может иметь продолжение, не нашел. По названию квеста также не обнаружилось ничего схожего.
О Крохтыни информации было не больше: где находится, сколько примерно в ней неписей, что самих этих неписей — стандартный набор, никаких выдающихся вроде как быть не должно. Поселение, каких тысячи разбросано по Тионэе, ничем не примечательное, никому не интересное. Паломничество не требовало обязательного посещения Крохтыни, утес Веры был в стороне от поселения — прилично в стороне, Монк заглянул туда, чтобы оставить персонажа в мирной зоне, в реал ему понадобилось. Цепочка классовая на утесе закрылась — и уже в лавке, куда монах заглянул с целью скинуть «мусорный» лут, вывалилось продолжение. Торговка приняла товар, а потом залилась слезами о погибшем родственнике, который не успел добраться до стен поселения и был растерзан немертвыми. И система «наградила» монаха, всего лишь молча выслушавшего стенания НПЦ, заданием без запроса на согласие и возможности отмены.
Монк выдвинул предположение, что в населенном пункте наблюдался дефицит игроков — и тут подвернулся он, подходящий по каким-то условиям. Спорить с ним никто не стал, ввиду отсутствия иных гипотез.
— Загадочно, — только и высказала Маська, когда монах закончил рассказ.
Добавить к этому «загадочно» было, в общем-то, нечего.
— Слушай, а почему Туф-Туф? — спросила мелкую Хэйт, дабы разнообразить скучную поездку: даже самого завалящего нубского моба на всем пути им не встретилось. — Я поняла бы собачку Тяф-Тяф, но лошадка…
— Туф-туф! — издала звук, чем-то схожий с гудком паровоза, лошадка. И встала, как вкопанная. Своих непарнокопытных «коллеги по седлу» притормозили сами.
— Поэтому, — хихикнула гнома. — Корми теперь.
— Чем?! — изогнула бровь в непритворном возмущении адептка. — В инструкции по эксплуатации о корме не сказано!
— Любым овощем или травой, — сжалилась Маська. — В крайнем случае дай ей камушек в зубы, будет мусолить.
— Блин, гномы суровы, это я знала, но чтоб камни грызть — это совсем жесть, — покачала головой Хэйт, достала из инвентаря морковину и подсунула овощ к мордахе мини-лошади. — Животное, радуйся, я не гном.
Монк и Рэй (им тоже указаний по кормлению не доложили в комплект к упряжи) тут же стрясли с нее по морковке, дав повод девушке поворчать о том, что бы те делали без кулинара в группе и ее запасов…
— Туф! — выдала лошадка, похрумкивая презентованным овощем.
— Поблагодарила, — улыбнулся монах.
— После ее феи я ничему не удивляюсь, — хмыкнул убийца.
Настала очередь Хэйт ухмыляться, предвкушая реакцию приятелей на фею с косой…
Добротная мощеная дорога плавно сужалась с удалением от Энтограда, постепенно превращаясь в утоптанную земляную дорожку, шириной с железнодорожную узкоколейку, без железной дороги, естественно. Ехать цепочкой, друг за другом, было вполне удобно, а вот телега уже вряд ли прошла бы. «Дырень!» — сокрушалась Маська, попытавшаяся было проехать не по натоптанному — и быстро свернувшая обратно на дорожку, потому как высокая придорожная трава «лошадке пузико защекотала». Почему-то никто не стал уточнять, каким макаром животина донесла сию информацию до гномки.
Мобов, вплоть до самой Крохтыни, они не встретили — ни одного. Было это подозрительно, но поздно было уже отыгрывать назад, перенося «ночные бдения» на следующие игровые сутки: при въезде хмурый страж напрямик спросил Монка, будут ли они в эту ночь помогать в обороне. Монах ответил утвердительно.
Добрались они почти вплотную по времени: небо затянули облака цвета пурпура с янтарной каймой, сумерки уже готовились вступать в права. При въезде Хэйт оглядела кострища, готовые к разведению огня, возле стены, опоясывающей поселение. Сама стена была каменная, в человеческий рост, чего для полноценной обороны явно было недостаточно. На язык просилось слово «забор», но девушка сдерживалась: они уже «вписались» в это мутное задание, плясать придется от того, что есть.