Градус любви

Но еще сильнее хотелось обнимать Руби Грейс и помочь ей прийти в себя, быть тем, кто покажет: то, как поступил Энтони, не определяет ее истинной натуры.

– Чувствую себя такой дурой, – спустя время сказала она, не поднимая с моей груди головы. – Я думала, что сорвала джекпот. У меня был идеальный парень, идеальное кольцо, идеальное будущее. Ради него я была не против пожертвовать своими мечтами, поскольку знала, что он меня любит. Я знала, что стану его партнером, буду поддержкой, и в будущем он обратит внимание на мои желания. – Она замолчала. – Я думала, что нашла отношения, как у моих родителей. А я всегда об этом мечтала.

Сердце разбилось в ответ на ее признание, потому что мне прекрасно знакомо это чувство. Руби Грейс видела, как ее родители любили друг друга, а я видел то же самое у своих, и потому так мы представляли и свое будущее.

А теперь ее идеальная картинка разбилась вдребезги.

Я приподнял ее подбородок и посмотрел в глаза.

– Он идиот, – просто заявил я. – И я знаю, что эти слова не исправят ситуацию. Наверное, и лучше тебе от них не станет. Но это так. И он пожалеет о том дне, когда тебя потерял. Пожалеет, что не ценил то, что у него было.

Она вздохнула, прильнув к моей руке.

– Сомневаюсь, что его вообще это волнует. Просто найдет другую, которая сыграет эту роль, и он все равно выставит свою кандидатуру.

– О, его будет это волновать, – пообещал я. – Уж поверь. И он пожалеет об этом. Любой мужчина, которого бы ты полюбила, локти бы кусал до конца своих дней, если бы так облажался.

Слова повисли в воздухе, и между нами воцарилась тишина. Руби Грейс смотрела мне в глаза.

– Даже не знаю, как маме рассказать, – наконец произнесла она, и ее глаза снова наполнились слезами. – Это разобьет ей сердце.

– Она поймет. Она любит тебя.

Руби Грейс покачала головой, испустив долгий, тяжелый вздох.

– Все будут это обсуждать, Ноа. Все. Всегда.

– И пусть. Они не знают ни тебя, ни ситуацию, и их суждения не влияют на то, кто ты есть. – Я выдержал ее взгляд и провел большим пальцем по ее подбородку. – Ты меня слышишь? Их мнение о тебе вовсе не равняется тому, что ты есть на самом деле. У них нет такой власти над тобой. – Я ухмыльнулся. – К тому же, кто-то в городе обязательно напортачит, и они перекинутся на него. Предоставь это мне и братьям. Мы этим всю жизнь занимаемся.

Она хихикнула, но быстро замолкла, и ее снова захлестнула печаль.

– Чувствую себя идиоткой.

– Нет, это он идиот, – заверил я, заглянув в глаза. – Ты сама заботливая, любящая, преданная, умная и шикарная женщина, которую я знаю. Ты несешь себя с уверенностью, какой нет ни у кого в этом городе, ничего не ждешь взамен, а еще ты очень смелая. – Я покачал головой. – Чертовски смелая.

Ее взгляд смягчился, и она снова зашептала:

– Ни в одном из этих пунктов ты не упомянул, как я выгляжу.

– Ты прекрасна, – невозмутимо ответил я. – Но не твоя красота делает тебя женщиной, которую я… – Я сглотнул, почувствовав, как сдавило горло под ее пристальным взглядом. – Не это делает тебя такой, какая ты есть. Ты – это не только твои глаза, волосы, алые, как клубничный смузи, губы и длинные стройные ноги. Руби Грейс, тебе суждено стать не марионеткой в политической игре какого-нибудь мужчины. Тебе суждено стать для него всем миром.

Руби Грейс провела взглядом по моему лицу, словно впервые увидела.

И, возможно, так оно и было.

– Мне нравится, как ты меня видишь, – прошептала она.

Я сглотнул, и сердце забилось быстрее, когда она наклонилась, сжав кулачками мою футболку, и опустила взгляд на губы.

– Просто глаза так тебя видят.

– Нет, – возразила она. Ее губы застыли в паре сантиметров от моих, и я почувствовал сладкое дыхание. – Нет, ты видишь меня душой. – Она сглотнула, посмотрев мне в глаза, а потом снова опустила взгляд на рот. – А я чувствую тебя своей.

Сперва она коснулась моих губ робким и легким, как перышко, поцелуем. Мы оба прерывисто вздохнули. Я ощутил это еле улавливаемое, почти несущественное прикосновение всем своим естеством. По телу пробежали мурашки, наши губы соприкоснулись, а дыхание стало тяжелым.

От желания.

Я запустил руки ей в волосы и притянул к себе, завладев губами так, словно их никогда не касался другой мужчина.

Руби Грейс застонала, прильнув ко мне, когда я усилил поцелуй, прижимаясь горячими губами. Она вцепилась в мою футболку, а потом отпустила ее и скользнула ладошками под ткань, провела ими по животу. Я вздрогнул от прикосновения, тоже простонал и притянул к себе еще ближе.

Я почувствовал себя глупцом из-за того, что думал, будто могу познать, постичь, каково это – целовать ее и обнимать.

Поцелуй с Руби Грейс не был похож на поцелуй с обычной девушкой. Я как будто целовал королевскую особу, богиню; будто был избран небесами и готовился навсегда отдать свое сердце взамен на одно это чувственное, изумительное мгновение.

Я отдался этому мгновению, этой жертве, блуждая руками по ее телу. Наслаждался прикосновением губ, пробовал ее сладкий вкус. Я резко притянул ее к себе, и Руби Грейс забралась на меня.