Граф

Очень красивая, насколько об этом мог судить военный ИскИн, не видя параметров персонажа, с которого картина была нарисована.

А еще она…

– В натуре, шевелится! Там что – живая баба засунутая? – как обычно во время сильных стрессов, министр обороны переключился на воровской жаргон.

И действительно, девушка с портрета чуть-чуть повернула голову, глядя на проходивших мимо нее по коридору замка гостей.

– Еще звали Елена. Елена Стефанис Норгульская, моя бывшая жена, – раздался за спинами путников спокойный мужской голос, – И да, эта картина действительно живет своей жизнью. И, прошу заметить, не только она.

Шардон повернулся. Он видел изображения в базе, так что, даже не читая надписи над головой «непися», безошибочно опознал герцога Блюберда собственной персоной.

– Идемте за мной, господа.

Угрюмый с Шардоном послушно проследовали за ним, постоянно оглядываясь по сторонам и присматриваясь к многочисленным предметам искусства, украшавшим замок. Картины, статуи и даже элементы барельефов, что изображали людей – они все словно ожили. Моргали, беззвучно шевелили губами или просто поворачивались им вслед.

– Жуть какая, – вздрогнул министр обороны и зашагал быстрее.

Как и в коридорах, в рабочем кабинете герцога тоже висели картины и стояла пара статуй.

– Тоже ваша бывшая супруга? – опознал в одной из них уже знакомое лицо граф.

– Нет, это ее младшая сестра, Имира. Они были очень похожи… Итак, господа, как я понял, вы тоже являетесь ценителями искусства, и прибыли издалека, чтобы предложить мне купить…

– Нет, – перебил его Шардон.

– В смысле?

– Мы не ценители. И ничего не собираемся вам продавать…

– Разве вы не привезли какие-то уникальные картины?

– Привез. Но не для продажи, а в подарок.

– Ого! Неужели вы проделали весь этот путь, любезнейший граф де Шардонье, лишь для того, чтобы подарить мне пару никчемных картин? Да-да, я прекрасно знаю, кто вы такие и откуда прибыли в мой замок. Вот только ума не приложу, зачем, но очень хотел бы это выяснить. Поможете?

Вот и раскрылся секрет того, почему они так легко получили аудиенцию у герцога-затворника.

– Я хочу попросить вас об услуге.

– И почему это я ничуть не удивлен?

– Наверное, потому что вы предполагали нечто подобное.

– Верно! – герцог рассмеялся, – Надо же, а вы, я смотрю, не любите ходить вокруг да около, граф, и сразу переходите к делу. А как же поговорить о погоде? Расспросить, как себя чувствует моя драгоценная супруга? Восхититься картинами и моим изысканным вкусом, похвалить стряпню повара и навешать мне на уши прочую словесную мишуру, как это обычно делается?

– Не вижу в этом смысла. Мы ведь оба знаем, что это будет обычная лесть и пустословие.

– Великолепно! Здорово! Просто превосходно! Продолжайте в том же духе, господин граф, и вы определенно сделаете мои серые будни чуточку интереснее. Итак?

– Я хочу попросить вас…

– Нет-нет! – замахал руками Блюберд, прерывая гостя, – Давайте хотя бы немного соблюдать правила этикета, и начнем с подарков. Да и мне любопытно, что же вы там привезли. Попробуйте-ка удивить меня еще раз, уважаемый граф!

Шардон молча подошел ко столу и выложил на него первую «картину».

– И что это? Похоже на пятно грязи…

– А вы присмотритесь повнимательнее.

– Оно… шевелится?

– Нет, просто кусается. Называется «Голодная зелень».

– Хм…

– А вот эта картина как раз ползает, если на нее попадают солнечные лучи.

На столе появилось еще одно пятно.

– Забавно… забавно…

Наконец, выложив все свои «козыри», граф отошел в сторону. Герцог достал моноколь и склонился над столом, разглядывая подарки. В одно из пятен он осторожно потыкал пальцем, затем обнюхал его…

– Как вы, говорите, называются эти полотна?

– Это творения коллегии авторов, называющих себя Пятнотворцами.

– Ага. Хм… Забавно. Очень необычный подход, да. Вот только… Это не то, что я готов называть искусством, понимаете?

– Да. Я уже понял, что вы предпочитаете портреты в реалистичной технике исполнения и анатомические статуи в классическом варианте, а не подобный постмодернизм и абстракцию.

– Нет, вовсе нет. Дело не в этом. Понимаете, граф, дело в том, что в этих… творениях… В них нет самого главного, того, без чего они остаются всего лишь необычными пятнами краски, а не превращаются в предметы настоящего Искусства!

– Не понимаю. Таланта мастера? Гармонии?

– Души! Вот что отделяет бездарную мазню от настоящих шедевров! Посмотрите на работы моего придворного художника Пигмальеро – да они же словно наполнены энергией жизни!

И словно в подтверждение его слов, статуя Имиры с едва слышным скрежетом камня о камень улыбнулась и полуприкрыла глаза.

– Да, я вижу.

– И тем не менее, ваши картины тоже весьма необычны. Уверен, вам стоило немалых трудов их раздобыть. И тем интереснее будет мне услышать вашу просьбу. Итак, граф, о какой услуге вы хотели меня попросить?

– Все очень просто. Мне нужен герцогский титул.

Наступила тишина.

Лица висящих на стенах картин дружно растянулись в насмешливых улыбках.