Граф Дракула, вампир (сборник)

— Не знаю. Но я, пожалуй, согласен с вами. Если бы этот человек был обычным сумасшедшим, я бы решился ему поверить, но он, по-видимому, связан с графом каким-то непонятным образом, и я боюсь повредить нашему предприятию, потакая его выходкам. Не могу забыть, как он молил о кошке, а затем почти с такой же страстностью пытался перегрызть мне зубами горло. Кроме того, он называл графа господином и повелителем. Он хочет выйти, чтобы помочь ему каким-нибудь дьявольским способом. Наш отвратительный вампир имеет в своем распоряжении волков, крыс и прочую братию; думаю, он не побрезгует обратиться и к помощи почтенного безумца. Хотя, по правде говоря, он казался очень искренним Остается надеяться, что мы поступили наилучшим образом. Подобные вещи заодно с предстоящей нам дикой работой способны измучить человека.

— Не волнуйтесь, дружище Джон,— ответил профессор.— Мы все стараемся исполнить свой долг в этом печальном и ужасном деле, и каждый из нас поступает так, как ему кажется наиболее правильным. Но что же нам остается еще, кроме надежды на милосердие всемилостивого Бога?

Лорд Годалминг ненадолго вышел из комнаты и вернулся с маленьким серебряным свистком в руках.

—Эта старая дыра,— сказал он,— вероятно, полна крыс. На всякий случай я захватил с собой волшебную дудочку.

Обогнув стену, мы направились к дому, стараясь держаться в тени деревьев. Когда мы подошли к подъезду, профессор открыл свой мешок и вынул множество предметов, которые разложил на ступеньках, рассортировав их на четыре небольшие кучки, предназначавшиеся, по-видимому, каждому из нас. Затем он сказал:

— Друзья мои, мы отправляемся на очень рискованное предприятие, и нам необходимо самое разное оружие. Наш враг силен не только как дух. Помните, он обладает силой двадцати человек и, в то время как наши глотки и шеи совершенно обычные и, следовательно, их можно сломать или свернуть, его горло неподвластно обычной силе. Очень сильный человек или группа людей, которые вместе сильнее его, способны на некоторое время его удержать, но все же они не могут так повредить ему, как он им. Поэтому мы должны остерегаться его прикосновения. Храните это у вашего сердца,— сказал он, подняв небольшое распятие и протянув его мне, так как я был к нему ближе других.— Наденьте эти цветы себе на шею,— протянул он мне венок из увядших цветов чеснока,— а для других, земных врагов возьмите револьвер и нож, и на всякий случай вот вам маленькие электрические фонарики, которые можете прикрепить себе на грудь. Но важнее и превыше всего оружие, которое мы не должны расточать понапрасну.

Это был кусочек освященной облатки, которую он положил в конверт и передал мне.

— А теперь,— добавил он,— скажите-ка, Джон, где отмычки? Если нам не удастся отпереть дверь, придется вламываться в дом через окно, как было однажды у мисс Люси.

Доктор Сьюард попробовал несколько отмычек, причем его хирургическая практика сослужила ему немалую службу, и он быстро нашел подходящую. После нескольких движений отмычки вперед-назад замок поддался и со ржавым скрипом открылся. Мы надавили, заскрипели петли, и дверь распахнулась. Это поразительно напомнило мне описание в дневнике доктора Сьюарда того, как он открывал склеп мисс Вестенра. Думаю, подобная мысль пришла в голову и остальным, потолку что все разом подались назад. Первым шагнул профессор.

— In manus tuas, Domine![15] — сказал он, осенив себя крестом, и переступил порог.

Мы закрыли за собой дверь, чтобы не привлекать внимания, когда зажжем фонарики. Профессор осторожно попробовал замок, чтобы узнать, сможем ли мы без осложнений открыть его, если будем торопиться к выходу. После этого мы все зажгли фонарики, и приступили к поискам. Свет фонариков рождал причудливые и странные тени вокруг нас. Я никак не мог отделаться от ощущения, что с нами был еще кто-то. Вероятно, это было связано с воспоминаниями, неотвязно жившими в моей душе, воспоминаниями о жуткой обстановке, в которой

Произошли эти ужасные события в Трансильвании. Мне кажется, это чувство разделяли все, так как я заметил, что и остальные, подобно мне, то и дело оглядывались при каждом звуке. Каждой новой тени, при каждом шорохе.

Все вокруг было покрыто густым слоем пыли. Пол, казалось, заpoc ею на несколько вершков, кроме тех мест, где виднелись свежие следы, и, освещая слежавшуюся пыль своим фонариком, я мог различить отпечатки гвоздей с широкими шляпками. Стены были также покрыты слоем пыли, а по углам скопилась паутина, которая свисала, будто рваные тряпки. В зале на столе лежала большая связка ключей с пожелтевшими от времени ярлыками на каждом из них. По-видимому, ими пользовались, потому что на пыльной поверхности стола было несколько одинаковых следов, подобно тому, что образовался, когда профессор поднял их. Он повернулся ко мне и сказал:

— Вам знакомо это место, Джонатан. Вы снимали копию с его плана и знаете его, во всяком случае, лучше, чем мы. Где дорога к часовне?