Граф Дракула, вампир (сборник)

 — Нет, Артур, здесь большая разница. Мы взломали дом в Карфаксе, но ведь тогда мы находились под защитой ночи и обнесенного стеною парка. А на Пиккадилли будет гораздо труднее совершить взлом, безразлично, днем или ночью. Я не уверен, что нам удастся туда попасть, если только агент не достанет ключи; может быть, завтра мы получим от него письмо, тогда все разъяснится.

 Лорд Годалминг насупился и мрачно зашагал по комнате. Затем, постепенно замедляя шаги, он остановился и, обращаясь к каждому из нас по очереди, сказал:

 — У Квинси голова хорошо соображает. Взлом помещения — вещь слишком серьезная. Один раз все сошло великолепно, но в данном случае будет куда трудней, разве только мы найдем ключи от дома у графа.

 Так как до утра мы ничего не могли предпринять и приходилось ждать письма от Митчела, мы решили устроить передышку до завтрака. Мы довольно долго сидели, курили, обсуждая . проблему со всех сторон, и наконец разошлись. Я воспользовался случаем и записал все в дневнике. Ужасно хочется спать. Пойду лягу в кровать.

 Еще несколько строк. Мина крепко спит, ровно дыша. Ее лоб слегка нахмурен, будто и во сне мысли не отпускают ее. Она немного бледна, но не выглядит уже такой изможденной, как сегодня утром. Завтрашний день все изменит, ей будет лучше дома, в Эксетере. Но как же я хочу спать!

ДНЕВНИК ДОКТОРА СЬЮАРДА

 1 октября.

 Ренфилд меня опять беспокоит: его настроения так быстро меняются, что его положительно трудно понять. Не знаю даже, как это объяснить, и чувствую огромный интерес. Когда я вошел к нему сегодня утром, после того как он не принял Ван Хелсинга, у него был такой вид, точно он повелевал судьбами мира; и он действительно повелевал судьбами, но очень своеобразно. Его определенно не -интересовало ничего на свете; он пребывал, точно в тумане и. глядел свысока на слабости и желания смертных. Я решил воспользоваться случаем и кое-что разузнать, а потому спросил:

— Как в этот раз насчет мух?

Он улыбнулся с чувством превосходства — улыбкой Мальволио — и ответил:

— У мух, любезный сэр, есть одна удивительная черта: в их крылышках заключена огромная духовная сила Древние были правы, когда изображали душу в виде бабочки!

Мне захотелось, чтобы он развил аналогию, и я сказал быстро:

— А, значит, вы охотитесь за душой?

Его безумие победило рассудок, на лице появилось озадаченное выражение, потом с решительностью, которую я редко в нем замечал, он сказал:

— Нет-нет, мне не нужна душа. Жизнь — вот все, что мне нужно.— Тут лицо его просветлело.— В данный момент мне это совершенно безразлично. У меня есть все необходимое. Вам следовало бы подыскать другого пациента, если вы вознамерились изучать зоофагию.

Это меня слегка удивило. Я опять подступил к нему:

— Значит, вы имеете власть над жизнью, верно? Вы чувствуете себя Богом?

Он улыбнулся с явным превосходством:

— О нет, я далек от мысли равняться с Богом. Я даже не задумываюсь о Его духовных деяниях. Если говорить о моем образе мыслей, я определил бы его как земное воплощение духовного состояния Еноха.

Это оказалось для меня слишком трудным, я не смог сразу вспомнить, к чему тут упомянут Енох. Поэтому пришлось задать вопрос, хотя я и понимал, что теряю в глазах этого безумца.

— Почему — Енох?

— Потому что он вел чистую, религиозную жизнь.

Я не понял аналогии, но не захотел признаться в этом и вернулся к его прежним словам:

—Значит, вы не думаете о жизни и не покушаетесь на души. Но разве это так?

Я задал вопрос быстро и решительно, полагая застать его врасплох. И преуспел: он мгновенно вернулся к своей подобострастной манере, низко склонился передо мной и заискивающе ответил:

— Конечно, мне не нужны души, нет! Как бы я ими пользовался, что бы с ними делал? Я ведь не могу их съесть или...— Он вдруг остановился, и обычное хитрое выражение мелькнуло на его лице, будто рябь прошла по воде.— А что касается жизни, доктор, то что это такое, в конце концов? Когда у вас появляется все, что вам угодно, и больше желать становится нечего, наступает конец. А у меня есть друзья, хорошие друзья, вроде вас, доктор Сьюард,— это было произнесено с непередаваемым лукавством,— и я знаю, у меня всегда будет то, что необходимо для жизни.

Полагаю, сквозь туман своего безумия он видел мое неприятие его идей и использовал единственный выход для людей его типа — замкнулся в полном молчании. Я понял, что пытаться продолжать с ним разговор бесполезно. Он обиженно надулся, и я предпочел покинуть его.