Граф Феникс. Калиостро

– Вы забываете, доктор, – вмешался тут граф Строганов, – что Гвальдо оказался совсем не Гвальдо, а Калиостро. Сей Калиостро есть масон высших степеней и обладает тайнами великого дела, что и доказал необычайными явлениями, коих были мы свидетелями, столь же непостижимыми, сколь действительными и могущественными. Наши мудреные мастера суть одни законные испытатели натуры. Они знают натуру в целом ее округе, понеже наука их вникает во внутреннейшее ее и подает им безопаснейшую руководства нить в тысячекратном лабиринте ее бесчисленно различных действий безопасно выискиваться, все развивать, искусно и твердо загражденные замки размыкать и в центре натуры все в пространственном ее царстве находящиеся явления изъяснять и доказывать. Напротив, профанские физики, так называемые натуры-испытатели и натуры-учителя, кругом скачут всегда на поверхности всех трех натуры царств, копят гипотезы на гипотезы и во мраке блуждают.

– Медицинский факультет, к коему имею я честь принадлежать, – начал было доктор, но его перебили и стали рассказывать, дополняя и поправляя друг друга, по порядку все явления, показанные капитулу Калиостро. В подробностях показания, однако, были противоречивы, что приводило к спорам. Доктор слушал всех внимательно.

– Ну, как же вы изъясните все сие наукой вашей? – не без ехидства спросил его Строганов.

– Божественный Картезий[57] завещал нам основное правило: расчленяйте трудные задачи, – отвечал доктор. – Рассечем и мы сии трудности.

– Да, да… Вы все живое и целостное на части рассекаете и, получив труп бездушный, токмо пустоту схватываете! – включился в перепалку Куракин.

– Конечно, некромант прибег к курениям, слащавый и ядовитый запах которых по сию минуту мы ощущаем. С той целью, чтобы вызвать опьянение и волнение крови, при вскипячении коей в органах человека отделяются живущие в них духи и производят в мозговых корках фантомы[58].

– Да мы не в мозговых корках, а перед носом своим все видели ясно! – возразил Куракин.

– И чем вы объясните поднятие свещ на воздух?

– Не свещ. Только пламя подымалось!

– Я видел, что шандалы за рукой магика ходили по воздуху!

Доктор начал пространно объяснять поднятие пламени извлечением флогистона[59] из воздуха, но объяснение то было темнее самого явления. Оно вызвало полное недоверие членов капитула.

– Флогистон, или точнее – огненно-жидкая влага вещей, будучи извлечена, – с важностью возражал Строганов, – всю бы храмину сожгла.

– Никак нет, ибо, хотя налитый на сей деревянный стол спирт удобен к воспламенению, он не угрожает деревянной материи стола!

– Но как вы объясните, что Калиостр на глазах наших супругу свою пронзил мечом в шею, всю кровь извлек из раны, собрав ее в сосуд…

– Я не видел того сосуда. Он собирал кровь большой губкой, – сказал кто-то.

– И рана была нанесена не в шею, а между лопаток! – утверждал другой.

– Нет, он рассек женщине мечом грудь! Я видел, как трепетало в отверстии сердце! – возражал третий.

– Это не важно! Мы все видели, что труп был брошен в гроб и закрыт крышкой!

– Да, да! Совершенно ясно видели!

– А между тем потом над крышкой встала тень убитой – зидерический ее астросом! Это, достопочтенные братья, все видели?

– Все! Все!

– Но ведь это доказывает, что женщина в самом деле была убита! Но тогда где же ее тело?

– И где сам Калиостро?

– Где оба?

– Но вы же осматривали ложу? – спросил врач.

– Осматривали тщательно и весь дом, и сад, и двор. Никого не найдено.

– Ну а в гробу вы не смотрели?

– В гробу? Смотрели ли в гробу? Кажется, не смотрели. Да, да, в гробу не смотрели!

– Ну вот видите, сколь поверхностно было ваше исследование, – сказал торжествующе врач.

– Мы сейчас посмотрим, – заявил Куракин.

Члены капитула направились к дверям ложи, однако вошли не сразу, а несколько замялись, пропустив вперед себя доктора, который сам вдруг стал бледен и нервен. Занавесы на окнах ложи были подняты. Утренний свет лишал обстановку таинственности. Тем не менее члены капитула топтались вокруг покрытого покровом гроба, говорили о том, что надо открыть его и посмотреть, но все не решались коснуться крышки. Решили уж было позвать для того служителей, когда в ложу смело вошел юный князь Кориат с повязкой на голове, бледный от кровоизлияния. Решительно приблизился он к гробу, сдернул покров и, взяв крышку поперек, приподнял ее и отставил в сторону.

Члены капитула с трепетом заглянули внутрь: гроб был пуст.

Князь Кориат несколько мгновений стоял над пустым гробом, держа крышку в руках. Казалось, он не верил своим глазам и все ожидал явления бездыханного тела красавицы в сем темном жилище смерти. Вдруг он отшвырнул гробовую крышку, схватился руками за голову и выбежал из ложи.

Доктор приблизился к гробу и тщательно осмотрел его, отыскивая следы крови. Но ничего похожего не нашел. Только на дне оказалась бумага с какими-то письменами. Он указал на нее подступившим ближе братьям. Все удивились. По ритуалу гроб стоял совершенно пустой. Елагин осмелился протянуть руку и извлек бумагу из гроба. На ней был французский текст.