Граф Калиостро

Граф повернулся на каблуках, щелкнул пальцами, и от щелчков запрыгали каскады червонцев вокруг лысой его головы. Изумленные лица, круглые глаза, скорченные пальцы озарило золотым блеском.

Из рук Калиостро бьют золотые фонтаны. Монеты, чисто звеня, подскакивают, катятся по паркету.

– Червонцы – о, о – дукаты, дублон покатился, султанская лира! – жадно гудели кругом.

Кривцов обошел спины, тесно сбитые у магического круга. Санта-Кроче сидела в креслах у стола, положив голову на руку.

– Госпожа, – наклонился к ней бакалавр, – прекрасная госпожа, узнаете вы меня?

Из полуопущенных ресниц по лицу бакалавра скользнул рассеянный, томный вагляд.

– Помните, госпожа, я принес графу письмо?

– Да, я вас помню, молодой кавалер.

– Госпожа, вот все они бросились к золоту, а я…

Санта-Кроче повела тонкой бровью:

– Золото? Но там нет золота, кавалер…

– Как? – Бакалавр, открыв от удивления рот, взглянул на магический круг. А круг очерчен мелом, а золота нет, только топчатся плотные графские ноги в желтых чулках с красными запятыми.

– Феличиани! – позвал Калиостро. – Довольно им золота!

Бакалавр отшатнулся от графини. «Что за притча, куда девались червонцы?» – и даже потер переносицу. Кругом недоуменно заспорили.

– Полагаю, он монеты – в рукав, а оттуда – в штаны.

– Изволь-ка в штаны такую казну угвоздить. Я чаю, воза два золота было, что твой Монетный двор.

– А я смею удостоверить, что все червонцы до остатнего в шпагу его поскакали: дзык-прыг.

– Помолчите вы, сударь Дзык-Прыг: виданное ли дело деньги в шпагу прятать?

– Да шпага его один симбол и магический жезл, а золото, полагаю, – одна аллегория.

Долго бы еще спорили братья-розенкрейцеры, утирая платками лица, взбивая влажные от пота букли, постукивая крышками табакерок и предлагая соседям отведать тертого лавеланда, если бы Калиостро не захлопал в ладоши.

– Высокое собрание, – надменно заговорил он по-французски. – Теперь вы видите, откуда богатства мои, о которых столь много пишут в газетах Европы… Но, братья, все же я утеснен, обвинен людьми, оклеветан: Калиостро – плут, Калиостро – обманщик… А заслужил ли я участь сию?.. Встань, Санта-Кроче, покажи им, кто я, кем буду я в грядущие времена – встань!

Граненый алмаз перстня влажно вспыхнул на коротком пальце.

– Все смотрите на мой волшебный алмаз! Говори, Санта-Кроче, что видишь?

– Я устала, Джузуппе, не могу…

– Смотри!..

Санта-Кроче замерла от сиплого окрика, руки пали вдоль тела. «Прекрасная госпожа, лучше бы мне страдать за тебя», – на глаза Кривцову навернулись слезы.

– Что видишь? – прикрикнул Калиостро.

– Вижу, вижу, – точно издалека доносится мягкий голос графини.

– Вижу… Толпа, шерстяные красные колпаки; черные пики, в зареве небо… Голова, – пощади! – отрубленная голова…

– Голова, что такое? Где видишь меня? – недоуменно забормотал Калиостро. – Да скажешь ли ты?

– Выкачены глаза, кожа обуглилась, почернела, вспухший шершавый язык торчит из ощеренных зубов… Это ты! ты!

– Я? – Калиостро побледнел. – Меня казнят, да?

– О нет… Ты… Тебе машут красными колпаками… Они ревут, плещут в ладоши, они несут тебя над черными пиками, – вот ты! Ты вождь!

– А, а, – оскалился граф. – Не слышишь ли имя мое?

– От рева трясется красное небо, мостовые, дома… Не слышу… Слышу… Ма… нет… Ро… Ма-Ро … Ро-Ма… Нет, не слышу.

– Дальше где я, иди, иди, дальше!

– Солдаты, медные орлы, барабаны… Всадники, на медных касках конские хвосты… о, куда они устремились, гром небесный!

– А я? Где я?

– Ты… Серый конь… Они кидают в воздух мохнатые медвежьи шапки, они рыдают от восхищенья… Слышу… Ты… Бо… Вот ты! Ты – император.

– Император? – Калиостро фыркнул. – Как, твой старый лысый Джузуппе, ты сказала, он император… Тогда дальше, вперед.

– Пощади меня.

– Дальше!

– Вижу… Город… Красные кирпичи в инее. Сугробы… Высокая восточная стена… Простор… Мертвые улицы… Скуластые варвары… вот твой лысый лоб, блестящие монгольские глаза… Пощади!

– Нет!

Санта-Кроче зашаталась, со стоном пала на колени:

– О, пощади – кровь, кровь!

– Кровь! – проворчал Калиостро, бледнея. Склонился над графиней, поднял ее:

– Опыты кончены! Прочь с дороги!

И с графиней на руках широкими прыжками бросился из храма.

– Будь проклята твоя магия, червонцы, алмаз! – бешено крикнул бакалавр, кидаясь за графом вдогонку.

Он пронесся по пустому темному залу, по лестнице скатился в прихожую, – но тут графские слуги Жако и Жульен преградили ему путь.

– Не так быстро, signore, – с ужимками поклонился Жако.

– Пусти! – отбросил его бакалавр.

В открытую дверь мелькнула белая мгла. К воротам по деревянным мосткам бежит с белой госпожой на руках граф Феникс – красная кошка, ставшая на задние лапы.

– Назад! – оттолкнул бакалавра Жако.

Дверь хлопнула, бакалавр ударил в нее кулаками, и вдруг из замочной скважины просунулся долгий палец. Погрозил.

Не палец, а кончик носа просунулся в скважину. Шевельнулся, понюхал воздух, чихнул.

– Наваждение! – Кривцов рванул волосы, в кулаке остались рыжие пряди…

Великий мастер и московский типографщик нашли бакалавра в прихожей, у заднего крыльца, на полу. Кривцов сидел у замочной скважины и рукой ловил воздух.