Граф Кавур. Человек, который создал Италию

12 февраля 1858 года Делла Рокка был снова на аудиенции у императора и довел до его сведения слова короля. Выслушав генерала, Наполеон III неожиданно похвалил Виктора Эммануила II за храбрость и заявил, что ему нравится ответ. С этого момента отношения с Наполеоном III изменились. Делла Рокка оставался в Париже до 20 февраля. За это время он передал императору еще несколько писем от Виктора Эммануила II и Кавура. С каждым разом тон разговора Наполеона III становился все более благожелательным. Более того, в ходе одной из последних встреч император попросил генерала конфиденциально передать королю, что если Пьемонт окажется в состоянии войны с Австрией, то он лично возглавит французскую армию, которая придет на помощь своему верному субальпийскому союзнику. «Скажи также господину де Кавуру, — добавил он, — чтобы связался со мной напрямую, и мы обязательно придем к пониманию»[341].

Как часто бывало во времена Второй империи, по многим важным вопросам внешней политики глава государства вел собственную дипломатию, не ставя в известность своих министров. Это производило впечатление неожиданных ходов Франции, которые разворачивали ситуацию буквально в считаные дни в противоположную сторону. Как ни парадоксально, но этот «фокус» приводил к успехам. Император даже заработал репутацию «волшебника», неожиданно вытаскивавшего из рукава козырную карту в самую ответственную минуту. Нечто похожее происходило и сейчас.

В тот момент, когда в Париже Наполеон III вел дружеские беседы с личным посланником сардинского короля, министр иностранных дел Франции Валевский продолжал упорно выдвигать ультиматумы правительству Пьемонта. Франция требовала ужесточить закон о печати, закрыть несколько газет (например, издание Italia del Popolo, проповедовавшее идеи Мадзини) и лишить политических иммигрантов возможности высказываться на страницах сардинских изданий. Кроме того, Париж хотел, чтобы пьемонтцы усилили преследование тех, кто участвует в заговорах против иностранных монархов.

Кавур всегда придерживался мнения, что Пьемонт может стабильно развиваться только в условиях конституционного строя, соблюдения законов и приоритета национальных интересов над остальными. Любые шаги в сторону приведут к разрушению возводимого здания государства с падением престижа власти и торжеством крайних политических течений. Поэтому Пьемонт не должен был уступить внешнему давлению и поступиться своей честью.

Глава правительства вступил в ожесточенную полемику с Валевским. В своих ответах он доказывал, что Турин делает все возможное, но в рамках законодательства. Конституционному строю Пьемонта будет нанесен сильнейший удар, если начать полицейские преследования, выходящие за рамки закона. Франция утверждает, подчеркивал Кавур, что в Сардинии допускается присутствие революционеров и была попытка восстания в Генуе. Но при этом только в одном Париже радикалов больше, чем в Пьемонте. В прошлом году в Марселе также была предпринята попытка восстания, хотя за несколько месяцев до того французская полиция получила сообщение о готовившемся выступлении.

При этом Кавур понимал, что не имеет права потерять дружбу с Францией в тот момент, когда император намекал о долгожданном прорыве в вопросе формирования альянса против Австрии. Он решил показать французам, что Пьемонт готов делать реальные шаги навстречу их пожеланиям.

Вскоре для этого представился удобный случай. В конце января 1858 года в радикальной газете Ragione появились две статьи бывшего священника Аузония Франки (настоящее имя — Христофоро Бонавино), в которых оправдывались поступки Орсини. Эти публикации вызвали недовольство властей и части общества. Дело дошло до суда, но Франки был оправдан[342].

Правительство возмутилось пропагандой радикальных идей. Не тратя времени, Кавур внес в парламент законопроект, ужесточавший требования к изданиям, подстрекавшим к политическим заговорам. Через несколько дней на рассмотрение депутатов также были внесены предложения по введению в стране института суда присяжных (за основу была принята система суда присяжных, действовавшая в Англии), а также законопроекты, ужесточавшие требования к выявлению и привлечению к ответственности потенциальных заговорщиков и террористов.

При этом глава кабинета министров втайне надеялся внести такие изменения в закон о печати и сформировать такой режим прессы, которые удовлетворили бы Францию, но не изменили критическую тональность сардинских газет по отношению к деспотичным итальянским государствам.

Следующим шагом стали мероприятия властей по аресту и высылке из страны политически неблагонадежных элементов. Не ограничиваясь территорией Пьемонта, агенты полиции направились на американский континент, где находились многочисленные колонии итальянских эмигрантов.