Граф Кавур. Человек, который создал Италию

Неопределенность Наполеона III с датой начала войны с Австрией беспокоила Кавура еще и тем, что более либеральная политика вице-короля Ломбардии-Венеции эрцгерцога Максимилиана начала приносить свои плоды.

Обсуждение «итальянского вопроса» в рамках Парижского конгресса не прошло даром для правителей дунайской империи. Здесь сыграли роль и британцы, посоветовавшие своему союзнику смягчить режим в Северной Италии. В конце 1856 — начале 1857 года император Франц Иосиф совершил большую поездку по своим итальянским владениям, в ходе которой объявил амнистию политическим заключенным, отменил секвестр, возродил Дворянскую гвардию, освободил Венецию от долга в 13 миллионов лир, возложенную на нее в наказание за революцию 1849 года, назначил субсидии для пострадавших от наводнения, выделил значительные суммы на общественные нужды, в том числе на установление памятников Леонардо да Винчи в Милане и Марко Поло в Венеции, восстановил местные общины и объявил своего брата, эрцгерцога Максимилиана, вице-королем Ломбардии-Венеции.

Шаги императора были с надеждой восприняты многими итальянцами. Но этим дело не закончилось. Эрцгерцог Максимилиан Габсбург оказался деятельным человеком с либеральными наклонностями и энергично взялся за переустройство края. Прежде всего он обосновал свою резиденцию в Милане и привез туда свою супругу Шарлотту, дочь бельгийского короля Леопольда I. Доступность и манера общения вице-короля и его жены кардинально отличались от поведения высокомерных австрийских правителей предыдущего времени.

Максимилиан и Шарлотта, молодые люди 25-летнего и 17-летнего возраста, были не лишены политических амбиций и полагали возможным превратить свое королевство в самостоятельный субъект империи, который подчинялся бы Вене только номинально. В этой связи они прилагали большие усилия для развития Ломбардии и Венеции. Представлялось, что королевство будет иметь полную экономическую автономию и это даст возможность для ускоренного развития региона и повышения уровня жизни населения.

Вице-король пытался наладить контакт с местной элитой и доверять итальянцам рычаги управления. Многим аристократам вернули собственность. Максимилиан привлек в свой штаб способных людей, сформировав тем самым мощный интеллектуальный центр. Часть представителей аристократии и среднего сословия пошла на сотрудничество с австрийцами, образовалась «партия вице-короля». Ее возглавил известный предприниматель герцог Лодовико Мельци д'Эриль.

Местное сообщество, устав от политических интриг, бесконечного противостояния и увидев устремления Максимилиана Габсбурга, было расположено к примирению. Со временем стал наблюдаться все более углублявшийся раскол между теми, кто готов был сотрудничать с австрийцами, и теми, кто отвергал такую возможность.

Тем не менее многие продолжали считать Виктора Эммануила II единственным носителем национальной идеи, а Сардинское королевство — ядром борьбы за освобождение Италии. Часть аристократии демонстративно избегала контактов с властями. В народе продолжала существовать антипатия к немцам. На бытовом уровне подвергались обструкции те, кто пошел на сотрудничество с австрийцами.

Помимо местных проблем, вице-король и его сторонники столкнулись с непониманием и противодействием центральных властей Австрии. Создание автономных и благоприятных условий для итальянских провинций становилось примером для других регионов страны, что вело к еще бо́льшим противоречиям и антагонизму внутри Австрийской империи. Либеральные начинания Максимилиана раздражали и пугали Вену. В столице многие считали, что ослабление репрессивных мер в Северной Италии — хорошее дело, но либерализм играет только на руку местным бунтовщикам и пьемонтским правителям.

Кавур был встревожен политическими и экономическими процессами в Ломбардо-Венецианском королевстве. Он постоянно поддерживал связь с патриотическими кругами королевства, пытаясь затормозить начавшееся сотрудничество итальянцев и австрийской администрации под управлением эрцгерцога Максимилиана Габсбурга. «Вам необходимо срочно сделать так, чтобы Милан снова оказался в условиях военного положения»[360], — сказал обеспокоенный Кавур одному из миланских патриотов, Чезаре Джулини. Глава правительства доказывал, что настоящей свободы и независимости не может быть в рамках Австрийской империи. В этом деле ему основательно помогало Национальное общество, неустанно муссировавшее проблемные вопросы и распространявшее влияние Пьемонта на сопредельное королевство. Поэтому отсрочка реализации договоренностей в Пломбьере грозила сардинским властям большими неприятностями. Особенно в условиях, когда политика Максимилиана Габсбурга продолжала делать успехи и углубляться.

Кавур, как вершитель внешней политики Сардинского королевства, приложил максимум усилий, чтобы обеспечить благосклонность европейских политиков и общественного мнения в отношении усилий Пьемонта и изолировать Австрию от возможной поддержки других государств в грядущей войне.