Граф Кавур. Человек, который создал Италию

Глава правительства Пьемонта столкнулся с диктатором Сицилии, не удавалось найти общего решения по будущему острова. Кавур видел Сицилию в составе Сардинского королевства, а Гарибальди формировал собственное правительство и вводил новые законы, которые только частично были заимствованы у Пьемонта. Кавур желал быстрых действий, а генерал откладывал решения. Кавур хотел плебисцита по вопросу аннексии Сицилии, а Криспи и другие соратники Гарибальди — выборов в местный парламент (ассамблею), где рассчитывали заполучить большинство мест. Кавур настаивал на верховенстве конституции, Гарибальди — на собственных суждениях. Хотя был один вопрос, по которому Кавур и Гарибальди сходились, — это неприятие сицилийской автономии.

Гарибальди был в курсе, что Кавур плел бесконечные политические комбинации и интриги, целью чего было использовать его как боевую силу, когда это было выгодно официальному Турину, и полностью отстранить от государственных дел после войны. На фоне этих событий неприязнь двух наиболее важных людей эпохи Risorgimento — Гарибальди и Кавура, — делавших для объединения страны чрезвычайно много, только росла с каждым днем.

К середине июля 1860 года Кавуру стало совершенно ясно, что Гарибальди неподконтролен, стал полноценным правителем Сицилии и намеревается отправиться на материк. «Если Гарибальди перейдет на континент и устроит свою столицу в Неаполитанском королевстве, как он это сделал на Сицилии, — пишет встревоженно Кавур 1 августа Нигре, — то станет абсолютным хозяином положения. Король Виктор Эммануил II потеряет почти весь свой престиж и в глазах подавляющего большинства итальянцев станет только другом Гарибальди. Он, вероятно, сохранит корону, но эта корона будет сиять только как отражение того, что героический авантюрист считает хорошо сияющим на себе. Гарибальди не будет провозглашать республику в Неаполе, но не осуществит аннексию и сохранит диктатуру. Он будет распоряжаться ресурсами королевства с 9 миллионов жителей и будет окружен неотразимым престижем. Мы будем не в состоянии с ним бороться»[496].

Кавур решил действовать. Прежде всего, он хотел помешать Гарибальди переправиться через Мессинский пролив, чтобы воспрепятствовать переходу «краснорубашечников» из Сицилии в Калабрию. За это время можно будет осуществить переворот в Неаполе и аннексировать материковую часть южного королевства.

Выполнению первой части этой задачи вначале способствовал Наполеон III, который также пожелал отправить свой флот на Сицилию, чтобы не позволить Гарибальди высадиться на материке. Он предложил британскому кабинету послать совместную морскую экспедицию в Мессинский пролив. Британцы, раздраженные сделкой между Парижем и Турином по Савойе и Ницце, а также по «сирийскому вопросу», отказались принять участие в таком предприятии, но были не против, чтобы французы собственными силами осуществили этот план. В конечном итоге император, взвесив все риски для Франции, не отправил флот на юг Апеннин.

Вторую часть задачи оказалось осуществить на практике гораздо сложнее, чем первоначально виделось из Турина. Проблема Кавура заключалась в том, что он не знал Неаполь и южное королевство в целом. Вильямарина докладывал, что совершить переворот не составит особого труда, поскольку в Неаполе много людей, желавших свержения Бурбонов и присоединения к Пьемонту, хотя тот же Д'Адзельо заметил, что «никто, знавший Неаполь, ни на мгновение не подумает, что более 5 % населения могло иметь такое желание»[497].

Попытка Персано найти опору для переворота среди офицеров бурбонского военно-морского флота потерпела неудачу. Офицеры не захотели связывать себя с сардинским адмиралом и даже стать добровольцами в армии Гарибальди.

О возможности осуществления переворота Кавуру говорили также Рикасоли и Ла Фарина, последний был весьма обижен на Гарибальди. Были установлены контакты с новым неаполитанским министром внутренних дел Либорио Романо и известным генералом Алессандро Нунцианте. Оба неаполитанца были близки к Франциску II, но все больше разочаровывались в его политике и готовы были поддержать идею единения Италии. При этом назвать их поборниками идеи поглощения Неаполя Сардинским королевством было трудно, поскольку они больше склонялись к варианту федерации итальянских государств.

«Однако, — как говорит Хердер, — было не ясно отношение Наполеона III к этому заговору. Принц Наполеон согласился переговорить с императором, и когда он это сделал, то выяснилось, что Наполеон III не одобряет идею переворота. Император даже сказал Плон-Плону ответить Турину, что об этих планах ему не говорили. Несмотря на все свои заговоры, Кавур все же смог отойти от непосредственной сцены и выразить восхищение блестящим революционером. 9 августа он написал Нигре: „Гарибальди оказал Италии величайшие услуги, какие только мог оказать ей человек, — он дал итальянцам уверенность в себе и доказал Европе, что итальянцы умеют сражаться и умирать на поле битвы, чтобы отвоевать Отечество“»[498].

* * *