Граф Кавур. Человек, который создал Италию

На следующий день, 8 июня, состоялись похороны. Погода не радовала, и временами шел дождь, но никто уже не обращал на него внимания. Огромная толпа вновь заполонила все подходы к палаццо Кавура. Предстоял последний путь в Сантену. На всем пути траурной процессии люди выходили из своих домов, чтобы отдать последнюю дань умершему. Один из главнейших творцов единой Италии и первый глава ее правительства нашел упокоение в родовом гнезде, в часовне Castello, рядом с могилой родителей, дяди и любимого племянника Августо, чей окровавленный мундир Кавур так бережно хранил много лет у себя дома. Теперь пришла очередь его душе встретиться с душой Августо.

* * *

Смерть Кавура потрясла итальянское и европейское общество и всколыхнула многих. Настало время окончательно определиться со своей позицией по отношению к государственному деятелю из Турина. Большинство итальянских политиков, невзирая на политические убеждения, отдали должное многолетнему главе правительства Сардинского королевства и первому премьер-министру Королевства Италия. «Раттацци, — по словам Смита, — публично засвидетельствовал свое мнение о выдающемся гении Кавура. Ламармора сказал, что „серьезные недостатки“ и властная prepotenza Кавура были полностью перечеркнуты его необычайным мужеством и интеллектуальными способностями. Д'Адзельо, кто не всегда высоко ценил характер Кавура и иногда называл его амбициозным и беспринципным авантюристом, теперь оплакивал „бедного Камилло“, великого человека, который, возможно, умер в лучший момент для своей репутации перед лицом проблем новой Италии, ошеломивших его»[600].

Правда, недавний соперник Гарибальди, живший на Капрере, ограничился молчанием. Но он несомненно был искренен, когда в памятный день, 18 апреля, на заседании парламента в пылу ожесточенной борьбы все же признал, что Кавур был патриотом и борцом за единство страны.

Особняком была позиция католической церкви. Наиболее непримиримые церковники называли произошедшее не иначе как божьим наказанием за содеянное. Ватикан был в молчаливом, но явно не в траурном настроении. Католические газеты писали, что Кавур перед смертью раскаялся в своей антицерковной политике и попросил прощения. Этот факт до сих пор остается загадкой и вызывает ожесточенные споры.

Ряд специалистов (например, британских) утверждают, что священник, отец Джакомо да Пуирино, за кем велел послать умирающий, провел таинство, не дождавшись раскаяния политика, за что и был сурово наказан понтификом. Другие, в частности итальянский историк Монтанелли, не соглашаются с ними. По мнению итальянца, бытует суждение, что монах вначале выслушал исповедь-прощение Кавура и только после этого провел соответствующий обряд отпущения грехов.

«Брат Кавура, Густаво, — продолжает Монтанелли, — несмотря на его фанатизм, эту версию отрицал. По правде говоря, никто не знает, что же произошло в действительности между священником и умирающим, потому что отец Джакомо отказался раскрыть эту сакраментальную тайну даже понтифику, когда его вызвали к нему. Согласно наиболее авторитетной версии, Кавур на смертном одре припомнил историю министра Сантароза и шантажа, жертвой которого тот стал после принятия законов Сиккарди, а духовник говорил с умирающим и провел таинство, не требуя взамен прощения, что, как говорят миряне, нашло подтверждение в суровом папском наказании, чему был подвергнут отец Джакомо. Но клерикалы отрицают факт наказания, и никто уже не узнает всей правды во всей этой истории»[601].

За пределами Италии наиболее сдержанной была реакция северных держав — Австрии, Пруссии и России. Отдавая должное политическим и дипломатическим талантам Кавура, правящие дома и правительства этих государств были больше озабочены вероятностью нового витка кризиса в Италии и вспышкой революции, которой теперь, по их мнению, некому было противостоять в Турине. В Вене, Берлине и Петербурге подчеркивалась слабость и нестабильность нового государственного образования, формирующегося на всем Апеннинском полуострове.