Граф Кавур. Человек, который создал Италию

В это время пришли новости о революции во Франции и об отречении Луи Филиппа, а через несколько дней — о провозглашении республики. Кавур был потрясен: он считал систему, сложившуюся при Июльской монархии, оптимальной для Франции и гарантировавшей мир Европе. Революционный порыв в Париже мог повредить умеренному движению, только что возникшему в Италии, и направить его по радикальному пути. Если раньше Пьемонт при решении своих задач мог рассчитывать на соседнюю страну, то теперь ситуация кардинально менялась — Франция стала представлять угрозу. Следует сказать, что рассуждения Кавура были вполне здравыми. Через несколько дней в Шамбери, столице региона Савойя, начались революционные манифестации, инспирированные из Франции[122].

При этом члены комиссии, оценив опыт Французской революции, решили увеличить круг избирателей, соответственно снизив имущественный ценз. Еще одной особенностью избирательного законодательства Пьемонта стала возможность участвовать в выборах эмигрантам из других итальянских государств, удовлетворявшим цензовым требованиям.

В середине марта 1848 года первым премьер-министром Сардинского королевства новой, конституционной эпохи король назначил Чезаре Бальбо, который больше всего подходил под определение «умеренный». В меру либеральный, патриотичный, пользовавшийся доверием католиков. По этому же принципу формировался и весь остальной состав кабинета министров Пьемонта. Кавур и Il Risorgimento были в восторге от этого назначения. Правда, определенный осадок от этих кадровых изменений остался. Некоторые полагали, что в новом правительстве найдется место и для него, например в качестве главы сельского хозяйства, но этого не произошло. Может быть, потому что ему не доверяли как правые, так и левые.

И все же фортуна была на стороне Кавура, поскольку новому правительству Пьемонта сразу же пришлось столкнуться с огромной внешнеполитической проблемой. Февральские события во Франции стали катализатором революционных выступлений по всей Европе — Германии, Австрии, Венгрии, Бельгии, Дании, Ирландии и т. д. «Весна народов» наступила практически на всем континенте.

13 марта 1848 года вспыхнула революция в Вене, заставившая австрийского императора Фердинанда I отправить в отставку всемогущего князя Меттерниха, отменить цензуру и дать обещание созвать провинциальные сеймы (ландтаги) для выработки конституции. В австрийское правительство были введены некоторые либеральные чиновники.

Эти новости из столицы империи послужили сигналом для выступления в Милане и Венеции. Пять дней — с 18 по 22 марта — шли кровопролитные баррикадные бои в Милане[123], в результате которых маршал Радецкий был вынужден вывести войска. Через несколько дней аналогичная картина повторилась и в Венеции. Здесь восставшие под руководством Даниэле Манина[124]и Никколо Томмазео[125] смогли также выгнать австрийцев. Венеция объявила себя независимой республикой.

В условиях нарастания революционных волнений в самой империи и потери Северной Италии власти Вены не смогли помочь правителям в Модене и Парме, которые также покинули свои государства. В результате за несколько дней австрийские войска оставили Ломбардо-Венецианское королевство (за исключением нескольких крепостей), герцогства Модена и Парма. На этих территориях были провозглашены временные правительства.

Карл Альберт и его правительство оказались перед сложным выбором — брать инициативу в свои руки и начинать процесс объединения итальянских земель, что могло привести к войне с Австрийской империей, либо ничего не предпринимать, тем самым теряя свой авторитет и, возможно, оказываясь за рамками принятия ключевых решений на полуострове.

После некоторого колебания 23 марта 1848 года Il Risorgimento призвала немедленно объявить войну Австрии. По мысли главного редактора, то есть Кавура, даже если армия и не готова к войне, то это все равно лучше, чем дождаться того, что Ломбардия станет независимой республикой и оттуда в Пьемонт перекочует волна революционного радикализма. «Перед лицом событий в Ломбардии и Венеции колебания, сомнения, задержки больше невозможны, — страстно писал Кавур, — они станут самой пагубной политикой. Мы, люди с холодным умом, привыкли прислушиваться гораздо больше к велениям разума, чем к импульсам сердца, тщательно обдумывая каждое наше слово. Но теперь мы должны осознанно заявить: лишь один путь открыт для Нации, для Правительства, для Короля — война! Война немедленная, без задержек!»[126]

Более того, война уже идет, и Австрия, вернув свои позиции в Северной Италии, отомстит Пьемонту. Если власть Сардинии и дальше будет колебаться и терять время, то Бальбо должен игнорировать короля и взять на себя диктаторские полномочия. Кавур высказал мнение, которое могло бы не только отражать мнение Сардинского правящего дома и простых пьемонтцев, но и соединить все ручейки итальянского патриотизма в одну мощную националистическую реку.