Граф Луканор

Коль выгоду тебе сулит благое дело,
Старайся выполнить его и действуй смело.

ПРИМЕР ТРИДЦАТЬ ВТОРОЙ О том, что произошло между королем и обманщиками, уверявшими, что они ткут сукно

В другой раз граф Луканор беседовал с Патронио, своим советником, и сказал ему так:

— Патронио, ко мне пришел один человек и предложил вещь, которая, по его словам, принесет мне большую выгоду. Он ставит, однако, одно непременное условие: никому, даже самому доверенному лицу, я не могу сказать об этом ни слова. Если же я открою кому-нибудь тайну, я потерплю за это немалый ущерб и даже жизнь свою подвергну опасности. Я знаю, вы человек очень умный, вас не проведешь, ибо вы сразу видите, куда ведет дело; поэтому дайте мне совет, как должен я поступить в настоящем случае.

— Сеньор граф Луканор, — отвечал Патронио, — я не скрою от вас своего мнения. Вы сами узнаете, как вам должно поступить, когда я расскажу вам, что случилось с одним королем, поверившим трем обманщикам, которые пришли к нему.

Граф попросил рассказать, как было дело.

— Сеньор граф, — сказал Патронио, — к одному королю пришли три обманщика и сказали ему, что умеют делать прекрасное сукно; особенно же хорошо удавался им один род сукна, а именно такой, что если человек был действительно сын своего отца, то он видел это сукно; если же кто был сыном не того, про которого все думали, что он его отец, тогда он сукна не видел. Королю речи обманщиков понравились: он подумал, что при помощи этого сукна он про всех узнает в своем государстве, узнает, кто в самом деле сын своего отца и кто — нет. Сообразил он и то, что этим путем ему удастся увеличить свою казну, ибо у мавров наследуют отцам только законные дети. Приняв в расчет все это, он приказал суконщикам начинать работу в его дворце. Они сказали ему, что с их стороны обмана никакого не будет, что он может держать их взаперти, пока сукно не будет готово. И это очень понравилось королю. Тогда они взяли для работы много золота, серебра и шелку, вошли во дворец, и там их заперли. Они расставили свои кросна и как будто принялись за работу, давая понять, что ткут сукно целый день. Через несколько дней один из них пришел к королю и сказал, что они уже выткали немного сукна, что это удивительно красивое сукно, что фигуры и рисунки на нем восхитительны и что если его милость желает взглянуть, то пусть придет, но только один. Королю эти речи понравились. Однако он захотел проверить суконщиков при помощи другого человека, сам не пошел, а послал камергера, которому не дал никаких указаний. Камергер вошел к суконщикам, выслушал их слова, но не посмел сказать, что никакого сукна не видел. Вернувшись к королю, он сказал, что видел прекрасное сукно. Затем король послал другого, который, вернувшись, сказал то же самое. Так перебывали у обманщиков все придворные и все говорили, что видели сукно; наконец отправился посмотреть и король. Он увидел суконщиков, которые как будто ткали и говорили один другому: вот здесь надо так, вот здесь такой-то рисунок и фигура, здесь такой-то цвет. Так все они согласно говорили неправду, ибо никакой работы, никакого сукна у них не было. Когда король увидел, что они не ткали, но все-таки рассуждали о сукне, когда ему стало ясно, что он не видел того, что видели все другие, он едва не умер от страха. Он вообразил, что не был сыном того человека, которого считал своим отцом, и именно потому не видит сукна. Он очень испугался и подумал, что потеряет королевство, если расскажет об этом другим. И вот он начал очень хвалить сукно, стал усердно поддакивать ткачам. Вернувшись к себе, он продолжал восхищаться сукном, описывал придворным его фигуры и рисунки, но спокойствия в его душе не было. Через два или три дня он приказал своему визирю пойти и посмотреть на сукно. При этом он рассказал визирю, какие чудеса видел на сукне. Визирь отправился. Войдя, он увидел ткачей, которые как будто работали и говорили все то же самое, что и при короле. Тогда и визирь попался в те же сети: он тоже вообразил, что не был сыном того человека, которого все считали его отцом, и что честь его погибнет безвозвратно, если люди узнают об этом. Поэтому и он принялся хвалить сукно, как и король, и даже превзошел его в похвалах. Вернувшись к королю, он рассказал, что видел сукно, что это самая восхитительная вещь в мире. Слушая визиря, король опечалился еще больше: он безусловно поверил ему и окончательно убедился, что его отец не был его настоящим отцом. Однако он не выдал своей печали и принялся еще сильнее расхваливать сукно и восхищаться искусством ткачей. На другой день он послал еще одного из своих приближенных, с которым повторилась та же история.