Граф Луканор

— Патронио, вам известно, что я очень люблю охоту и так усовершенствовал это благородное искусство, как никто из людей. Вы знаете, что я заново переоборудовал кожаные привязи и клобучки соколов, что послужило на пользу дела, а прежде это никому в голову не приходило. И вот теперь, когда люди хотят подшутить надо мною, они, прославляя победы Сида Рой Диаса[2] или графа Ферранта Гонсалеса, превознося блаженную память и завоевания святого короля дона Фернандо,[3] вспоминают также, что и за мною числятся великие подвиги, ибо я усовершенствовал привязи и клобучки. Я отлично понимаю, что это насмешка, что слова эти не заключают в себе похвалы. Посоветуйте, что мне сделать, чтобы люди не высмеивали то хорошее, что я совершил.

— Сеньор граф Луканор, — сказал Патронио, — если вы хотите знать, как правильнее поступить, выслушайте, пожалуйста, рассказ об одном мавре, который был царем Кордовы.

Граф попросил рассказать, как было дело.

— Сеньор граф, — сказал Патронио, — в Кордове был царь по имени Альхакем. Он недурно управлял своим государством, но не сделал, однако, ничего такого, что обычно делают славные и заботливые государи. Вы сами понимаете, что просто управлять государством еще недостаточно, что хороший государь обязан увеличивать славу и мощь своей страны; только таким путем приобретет он себе доброе имя среди людей и оставит после своей смерти хорошую память. А этот царь заботился только о еде да о том, как бы окружить себя забавами и развлечениями.

Однажды играли перед ним на инструменте, который мавры очень любят и который называется у них альбогон. Слушая альбогон, царь заметил, что звуки его были не столь приятны, как полагалось. Он взял инструмент и проделал внизу направо лишнее отверстие, которого прежде там не было. С тех пор альбогон стал звучать гораздо приятнее, чем раньше. Усовершенствовать инструмент — дело, конечно, неплохое, но все-таки не такие дела подобало бы делать государю. Вот почему люди стали в насмешку расхваливать Альхакема, и когда нужно было похвалить какой-нибудь пустяк, они говорили: «Va hede ziat Alhaquem», что значит: «Прибавка царя Альхакема». Слово это распространилось по всей земле и достигло наконец слуха самого царя. Он спросил, почему это люди произносят такое слово. Придворные пробовали было отмолчаться, но Альхакем настоял на своем, и им пришлось разъяснить, в чем дело. Выслушав объяснение, царь весьма огорчился, но так как он был человек добрый, он не стал наказывать насмешников. Он стал ломать себе голову, как бы ему сделать такую «прибавку», за которую люди могли бы похвалить его с полным основанием. В те дни мечеть в Кордове была еще недостроена, и Альхакем прибавил все, чего не хватало, и довел постройку до конца. А ведь это самая прекрасная и самая благородная мечеть из всех, какие были у мавров в Испании. Теперь называется она, слава богу, Санта Мария де Кордова — имя, данное ей святым королем Фернандо после того, как он отнял Кордову у мавров. Докончив постройку мечети и сделав тем самым «настоящую прибавку», Альхакем сказал, что если прежде его высмеивали за «прибавку» к альбогону, то теперь он заслужил себе похвалу за «прибавку» к кордовской мечети. И действительно, за это его многие похвалили. Вот каким образом насмешка обратилась в настоящую похвалу. Теперь, когда мавры хотят похвалить какой-нибудь добрый поступок, они говорят: «Это прибавка Альхакема».

Так и вы, сеньор граф, если вам неприятно, что вас хвалят за усовершенствование привязей и клобучков, если вы находите, что люди, хваля вас за это, над вами смеются, постарайтесь заслужить себе похвалу за истинно великие дела, которые подобает совершать благородным людям. Тогда вас будут хвалить по-настоящему, не будут подшучивать, как теперь, над вашими усовершенствованиями в охотничьем деле.

Граф нашел этот совет хорошим, исполнил его и остался доволен.

Дон Хуан тоже признал этот пример очень хорошим, велел занести его в свою книгу и прибавил следующие стихи:

Достигнув славы в малом деле, не ленись
И к славе истинной в больших делах стремись.

ПРИМЕР СОРОК ВТОРОЙ О том, что случилось с одной лицемерной благочестивицей

В другой раз граф Луканор так беседовал с Патронио, своим советником.

— Патронио, однажды я и много других людей задались вопросом о том, каким образом поступает злой человек из стремления нанести людям всего более вреда. Одни говорили, что такой человек должен быть очень неспокойным; другие полагали, что наиболее опасен и вреден человек воинственный; третьим казалось, что самый большой вред может причинить разбойник. Наконец, были и такие, которые утверждали, что самый вредный человек — это тот, у которого злой язык, человек, который не останавливается перед клеветой и обманом. Я знаю вас за человека умного и потому прошу вас разъяснить мне, кто же в самом деле может причинить людям наибольший ущерб.