Граф Луканор

— Сеньор граф, — сказал Патронио, — граф дон Родриго Благородный был женат на дочери дона Хиля Гарсии де Сагра. Она была очень хорошая женщина, но, несмотря на это, граф, ее муж, взвел на нее ложное обвинение. Она, жалуясь на свою обиду, помолилась богу и попросила у него, если она виновна, явить чудо на ней, а если муж оклеветал ее напрасно, — то на нем. И как только она кончила молитву, граф был внезапно поражен проказой, так что им пришлось разойтись. Когда они разошлись, король Наваррский послал к ней своих сватов. Она приняла его предложение и стала королевой Наварры. Граф, ее первый муж, видя, что ему не поправиться от проказы, пошел как пилигрим в Святую землю, чтобы умереть там. И хотя он был человек весьма важный и имел много добрых вассалов, с ним отправились только три упомянутых рыцаря. В Святой земле они пробыли так долго, что у них вышли все деньги и запасы, и они впали в великую бедность. Им почти нечем было кормить своего господина, графа, и вот стали двое из них выходить на площадь каждый день наниматься на работу, а третий оставался с графом. Что они зарабатывали таким образом, тем они и прокармливали себя и графа. Каждую ночь они купали графа и очищали его раны от гноя. Однажды ночью, когда они обмывали ему ноги, им пришлось по необходимости сплюнуть слюну. Они и сплюнули. Граф подумал, что они сделали это из отвращения к нему, и вот он залился горькими слезами на свою печальную участь. Тогда, желая показать, что они не питают к нему никакого отвращения, рыцари взяли ту воду, которая была полна болячками и гноем графа, и выпили ее. И так они долго прожили со своим сеньором, пока господь не прибрал его. Считая позором для себя вернуться в Кастилию без графа, живого или мертвого, они не захотели отправиться на родину без него. Им советовали сжечь труп графа и взять с собой только его кости, но они сказали, что никому не позволят дотронуться до графа, все равно — живой он или мертвый. Они не согласились сжечь его, а похоронили в земле и подождали, пока плоть его стала прахом. Тогда они взяли его останки, положили их в ящичек, взвалили себе на плечи и понесли. На пути в Кастилию они жили подаянием, рассказывая о том, что произошло с ними в Святой земле, и везде показывая свидетельство, что они рыцари. Все, конечно, охотно подавали милостыню таким благородным беднякам. Так добрались они наконец до Толосской земли. При входе в один город, они встретились с большой толпой людей, которые вели на сожжение женщину. Она была честная женщина, но ее оклеветал брат ее мужа. Все говорили, что если какой-нибудь рыцарь не явится спасти ее, то приговор будет приведен в исполнение. А рыцаря никакого не являлось. Когда Перо Нуньес Верный, которому прежде часто везло счастье, узнал, что женщину непременно сожгут, если не явится рыцарь-заступник, он сказал товарищам, что если бы он знал о невиновности женщины, он бы спас ее. И он тотчас же подошел к ней и попросил рассказать ему сущую правду. Она сказала ему, что злого дела она не совершила, но что у нее было желание его сделать. И хотя Перо Нуньес понял, что при некоторой виновности женщины для него не вполне безопасно заступиться за нее, однако он не захотел отступиться от начатого. Кроме того, он знал, что всей вины за женщиной не было. Приняв во внимание все эти обстоятельства, он сказал женщине, что попробует ее спасти. Обвинители хотели отстранить его, говоря, что он не рыцарь. Но Перо Нуньес показал свое свидетельство, и им пришлось уступить. Родственники женщины дали ему коня и вооружение. Перед началом боя рыцарь сказал родственникам, что он надеется с божьей помощью победить и спасти женщину, но что с ним, однако, может случиться небольшая беда, так как она все-таки немного виновна. Начался бой, господь помог дону Перо Нуньесу. Он остался победителем, спас женщину, но сам потерял глаз, так что его предчувствие вполне оправдалось. Женщина и ее родственники так щедро наградили дона Перо Нуньеса, что он и его товарищи могли нести останки своего сеньора уже не в такой бедности, не с такими затруднениями, как раньше. Известие об этих странствующих рыцарях, которые несли останки графа, дошло и до короля Кастильского. Ему очень понравилась такая верность, и он возблагодарил бога за то, что люди, которые это делали, были из его земли. И он послал им приказ явиться к нему в той самой плохой одежде, в которой они странствовали. В тот день, когда они должны были вступить в пределы Кастилии, король вышел к ним навстречу за пять миль до границы и так богато наградил их, что доныне потомки их живут в почести и довольстве. Король и все те, которые были с ним, желая почтить и графа и его верных рыцарей, перенесли останки графа в Осму и погребли их там. После погребения каждый рыцарь отправился в свой дом. В тот самый день, когда дон Руй Гонсалес прибыл к себе домой, сел за стол со своей женой, добрая женщина, увидев перед собой мясное блюдо, подняла руки к небу и сказала: «Господи, благодарю тебя за то, что позволил дожить мне до этого дня, потому что тебе известно, что с того времени как Руй Гонсалес покинул свою землю, сегодня я впервые ем мясо и пью вино». Дон Руй Гонсалес огорчился, услышав эти слова, и спросил жену, почему так случилось. Она ему отвечала, что при разлуке с нею он сказал, что никогда не вернется домой без своего сеньора графа, что она должна жить без него как подобает хорошей женщине, что в воде и хлебе у ней недостатка, конечно, не будет. Она запомнила его слова, крепко держалась за данный обет и потому питалась только водой и хлебом. Точно так же, когда дон Перо Нуньес вернулся к себе домой и остался в обществе жены и родственников, а все прочие ушли, жена и родственники от радости стали смеяться. Дон Перо Нуньес подумал, что они смеются над ним, потому что он потерял глаз. Он закрыл лицо плащом и в большой печали бросился на постель. Добрая женщина сейчас же заметила его печаль и стала настойчиво спрашивать у него, в чем дело. Наконец он сказал, что ему тяжело видеть, как родичи смеются над его увечьем. Когда добрая женщина услышала эти слова, она взяла иголку а выколола себе глаз. Теперь при виде ее смеха дон Перо Нуньес никогда не скажет, что она смеется над ним. Так-то господь бог вознаградил всех этих рыцарей за верность и доброту. Я полагаю, что если бы те люди, недостойно служившие вам, уподобились этим рыцарям и с полной ясностью представляли себе, какая награда ожидает их за доброе дело, они оказались бы верными и образцовыми слугами. Но вы, сеньор граф, не обращайте внимания на их ошибки и промахи; невзирая ни на что, вы должны оставаться добрым и милостивым господином. Ведь тот, кто провинился перед вами, гораздо больше провинился перед самим собой. А кроме того, если одни из них служили вам не очень хорошо, другие вели себя зато безукоризненно, и эти последние принесли вам больше пользы, чем первые — вреда. И не думайте, что все люди, которым вы сделали добро, непременно должны отплатить вам тем же. Зато может статься, что один из них с избытком отплатит за все добро, которое вы сделали другим.