Граф, Мак и Стром

Короче, Химик положил порошок на столик, мол, кто первый будет? Мы ему, а сам что? А он, я боюсь, меня в прошлый раз еле откачали. В этом месте нам совсем стремно стало. Сидим, смотрим на эту бумажку… Тут Ле… Алексей и говорит, а, была не была, и раз! Весь порошок себе в рот. Химик даже крикнуть не успел, что его нужно было на кончике языка пробовать. Мы смотрим, а Алексей побелел и брык, на землю упал. Лежит и даже не дергается. Мы к нему кинулись, Серега кричит: «Братва! Он не дышит!». А Алексей и вправду не дышит, лежит, белый, как известка. Химик ему под нос мышьяк сует, в смысле, этот, нашатырь… А может, и мышьяк, кто его знает, чего он с испугу из карманов достал. Не, наверное, все-таки нашатырь — воняло страшно. Не подействовало, Ленка уже хотела искусственное дыхание делать… Честно говоря, я бы тоже в обморок упал, только бы мне за это девчонка искусственное дыхание сделала. Но не успела. Алексей очухался.

Сел, сидит, мы его по плечам хлопаем, спрашиваем, как ты. Он посидел, посидел… Смотрит на нас таким взглядом шальным, как будто впервые видит, и спрашивает, мол, ребята, а вы кто? Тут мы еще больше перетрухали. Кричим, Леха, хватит придуриваться! А он: «А меня что, Лешкой зовут?»

Но пришел в себя потихоньку, встал, качается. Мы его домой отвели, он по дороге вспомнил, кого из нас как зовут, понемногу… Но не все: где живет — забыл, как родителей зовут — забыл, какой сейчас год — и то забыл. Идем, он за меня держится, сзади Ленка ревет, Химик крутится, а Алексей спрашивает, что да кто… Нет, не все забыл: что, в Москве живем — помнил, что Гагарин в космос полетел в прошлом году — помнил… Как в том фильме с Леоновым и Никулиным: «Тут помню, тут — не помню», ага.

Короче, мы его домой отвели, позвонили и убежали. Алексей тогда матери наврал что-то, вроде бы головой ударился или еще что-то вроде, я не помню. Память к нему так особо и не вернулась. Мать его тогда неделю по врачам таскала, а потом успокоилась. Когда в школу пошли, он уже вполне себе бодрый был, всех быстро вспоминал, учителей, предметы, все такое…

Ага, сказалось. Он учиться начал. Нет, Алексей и до этого учился, но, знаете, с холодцом… с прохладцей, да. С четверки на тройку переваливался. А тут прямо-таки вгрызся в учебу. По всем предметам — одни пятерки, и, главное, так легко ему давалось все… И вообще, знаете… Он повзрослел. Нет, не внешне, как был мальчишка, так мальчишкой и остался, ну, вы его видели — сами понимаете, высоким и толстым он никогда не был. Знаете, вести себя стал по взрослому. В шестом-то классе, понятное дело, всегда побеситься хочется, побегать, поорать, просто так… Алексей, до вот этой химической дряни, тоже такой был. А после — нет, как отрезало. Сидит или там стоит, смотрит, как мы носимся, девчонок за косички дергаем, и смотрит там… Как будто мы совсем малыши… Нет, не зазнавался, поболтать о том о сем, дать списать или самому списать — никогда не отказывался…

Спортом Алексей начал заниматься, гантели тягать, гири, бегать по утрам. Стригся он всегда коротко. Мы тогда, если знаете, одинаковые прически носили: коротко под машинку и на лбу — челка. И за эту челку такие бои шли! Не дай бог состричь! Так Алексея это не заморачивало: он свою короткую стрижку с самого детства носил. Ага, с того самого отравления химиковскими наркотиками. Он уже годам к пятнадцати начал выглядеть так, как потом: голова круглая, короткостриженая, плечистый, крепкий, только немного невысокий… Ага, «…плечистый и крепкий, ходит он в белой футболке и кепке…». Ничего, девчонкам нравилось. Имел Алексей какой-то подход к девчонкам, класса с седьмого они на нем начали гроздьями виснуть, к обоюдному удовольствию…

Нет, никаким конкретным спортом не занимался. Как он говорил: «Мне для здоровья, а не для рекордов». Да ему и не надо: помню, гопота местная попыталась как-то нам морды набить, так Алексей так их приемчиками раскидал — любо-дорого. Да не знаю я, где он их изучил, говорил, десантники как-то показали знакомые, а он запомнил.

Да, начал всякие штуки мастерить. Я был у него в гостях — Алексей натащил всяких инструментов, железяк, батя ему верстак подогнал, так он там строгал, пилил, точил… Мне ножик перочинный сделал, с гравировкой… Я его потом на рыбалке потерял. Блесну мог сделать, да…

Ага, свой мультитул он сам и собрал тогда, из старых пассатижей и прочего гов… э… хлама. Через год после того случая, да, в шестьдесят третьем, точно. Ну еще бы не запомнил, это ж у нас в школе сенсация была — ученик седьмого класса получил авторское свидетельство!