Граф Орлов и мелкий фюрер (СИ)

Александр пробыл в душе не больше десяти минут, но за это время в квартире изменилось многое. Постель была застелена, и Ани в ней не было. Перед шкафом с зеркальными дверцами стояла гладильная доска. На кухне возмущался чайник. Мужчина хотел сразу направиться к источнику звуков, но вспомнил, что даже Адам и Ева листочками прикрывались, а он и полотенце в ванной оставил по привычке. Умная машинка штаны и трусы постирала и даже подсушила. Но вещи всё равно были мокрые, достать их ночью никто не озаботился. Александр сушил их утюгом ещё минут десять. Аня эти десять минут помешивала чаёк и нервно думала: сходить за Сашей или нет. И если сходить, то что сказать? К счастью, он появился самостоятельно до того, как девушка съела свои ногти.

Мужчина предстал перед ней уже в своих тёмных брюках и рубашке, правда, незастёгнутой. Было очень необычно видеть его таким: взъерошенным, босым, небритым. Домашним. Да, он наверняка выглядит так же дома по воскресеньям.

- Привет, - Александр подошёл к Ане и оставил на её щеке колючий поцелуй, каждую секунду опасаясь получить удар под дых, пощёчину или истерику.

- Привет, - Аня улыбнулась краешком губ, осмысливая происходящее.

Всё идёт спокойно. Всё хорошо. Саша не считает её сумасшедшей, а она сама не испытывает негативных чувств к Саше. Прекрасно! Наверное… Правда, смущение никуда не делось, и при воспоминании о том, что случилось вот на этом стуле, щёки алели, как маков цвет.

- Будешь картошку? – девушка потупилась и сцепила руки перед собой, словно пытаясь стать меньше.

- Буду, - кивнул Александр, чувствуя, как на лице снова появляется улыбка. Он не спешил садиться и, как оказалось, не зря.

Анин папа всегда говорил: «Сосредоточься на том, что ты делаешь. Остального мира для тебя сейчас нет». Аня, к сожалению, так сосредотачиваться не умела, а потому уронила вилку, накладывая картошку, почти разбила тарелку и стеклянный круг в микровлновке, почти обняла горячий чайник… Александр успел обнять девушку раньше.

- Анечка, прости меня, - заговорил он, крепко прижимая к себе растерянную девушку, - видит Бог, я не хотел и не планировал того, что случилось. Но это уже случилось, и мы ничего не сможем изменить. Я и не хочу. Ты замечательная, ты такая солнечная девочка… И я тысячу раз виноват, если вчера напугал тебя. Я очень жалею, - его рука опустилась с талии на живот, а затем мягко очертила бедро, и Анино тело отозвалось внутренней дрожью, - что не подарил тебе такое же удовольствие, что ты мне. Но я надеюсь, - рука вернулась обратно на талию, - что смогу это сделать, когда ты мне позволишь.

Александру тяжело давались слова, он не привык высказывать самое сокровенное кому бы то ни было… но разве с Аней возможно иначе? Когда каждый день получаешь метр пятьдесят девять искренности в чистом виде, догадываешься, что в ответ от тебя надеются получить то же самое.

Аня растроганно стёрла слезинку с уголка глаза и положила свои руки на руки Александра, обнимавшие её.

- Саш, дай тарелку достану, - тихонько попросила она, потёршись головой о плечо мужчины.

Александр отпустил девушку и выпрямился, но сделать хоть шаг назад было выше его сил. Он посторонился, пропуская Аню с тарелкой к столу и сел, отодвинув для неё стул и дождавшись, когда она присядет.

Мужчина взял предложенную вилку и начал без особого аппетита поглощать предложенную картошку с кусочком курицы. Он потерянно жевал, а Аня наблюдала за этим блестящими каре-зелёными глазами и крепко сжимала ладошками кружку с чаем, чтобы не подойти, не обнять, не полезть целоваться… во-первых, потому что Саша кушает, а во-вторых, потому что всё ещё неловко после вчерашнего. Воспоминания прочно обосновались в Аниной голове смущая и искушая.

- Ты чай пей, он с женьшенем. Бодрит не хуже кофе, - опомнилась девушка, заметив, что Александр уже дохрустывает последним огурчиком с тарелки. Мужчина мельком глянул на Аню, но кружку взял.

Потом хозяюшка собрала посуду в раковину, нашла новую зубную щётку для гостя, а ещё бритвенный станок, который от папы остался. Всё-таки, если препод приходит небритым в первый раз за всё время преподавания, это уже отличный повод отвлечься от лекций.

И уже в дверях, когда Аня провожала Александра, она кашлянула, смущённо потупилась и окликнула понурого Графа:

- Саш… - Александр обернулся и, как всегда, в непонятных ситуациях, аристократично заломил бровь.

- Я люблю тебя.

Именно так, не “Я тебя люблю”, как говорят иногда в шутку или в качестве благодарности. Эта формулировка озвучивалась Аниным голосом столько раз, что хватило бы на каждый день календаря Майя. Но “Я люблю тебя” - это уже не просто слова, это заклинание, это признание своей полной капитуляции перед существом, пробудившим в сердце целую бурю… Скрыться за дверью девушке не позволило кольцо сильных рук, сдавившее и перекрывшее все пути отступления.

- Я люблю тебя, - повторил Александр прежде чем наклониться и доказать это уверенным прикосновением губ к губам.