Граф Орлов и мелкий фюрер (СИ)

Граф на это тоже весьма странно отреагировал. Он собственной фразой подавился. Помолчал секунду – пережёвывал, видимо – слова свои проглотил и продолжил занятие.

После звонка на перерыв, когда студенты выплывали из аудитории, Аня услышала неожиданное:

- Самошина, задержись пожалуйста.

И она задержалась. Получила сочувствующий взгляд от Юли с Мишей, любопытные от других ребят и показала им всем язык. А что ещё оставалось? Так и надо! Девушка покорно подошла к учительскому столу. К тому самому злополучному столу. А стол был добротный, деревянный, на широких устойчивых ножках. На такой двух Ань уложить можно, и ещё немного места останется. Лицу снова стало жарко, в ушах застучало, дыханье спёрло. В непослушной голове с излишне развитой фантазией вихрем пролетели варианты возможных событий. Вот Александр Григорьевич встаёт, закрывает на ключ сначала тяжёлую металлическую дверь, потом старую деревянную. Металлическая закрывалась бы с неприятным гулом, а деревянная обречённо скрипела бы. И замочек бы щёлкнул отвратительно громко. А Аня стояла бы дура-дурой, ни сказать ничего, ни сделать. И спрашивать «Что вы делаете?!» язык бы не повернулся. И Александр Григорьевич подошёл бы к клятому столу и к дрожащей Ане, усадил бы её, как куклу, на деревянную поверхность… Или наклонился бы к ней с высоты своих метр восемьдесят с лишним и разложил поверх своих драгоценных бумаг…

Но пока, к счастью, ничего такого не происходило. Аня всё ещё шла к столу и сделала не больше трёх шагов, а напридумывала уже чёрт знает, что. Ноги были как ватные и нормально идти не хотели.

Александр Григорьевич секунд десять перебирал свои бумажки, а потом, наконец, поднял взгляд на притихшую студентку.

- Я бы очень хотел узнать, что… Ань, тебе плохо? – с сухого раздражённого тона преподаватель сбился на взволнованный.

- Нет-нет, Александр Григорич, всё в порядке, - поспешно ответила девушка, чувствуя, как лицу становится ещё жарче.

- Я вижу, - хмуро ответил Граф, всматриваясь в покрасневшее лицо своей студентки.

- Нет, правда, всё в порядке, у меня такое иногда бывает, само пройдёт, - сказала Аня и беспечно улыбнулась. Так и надо, так и надо, так и надо…

- Ну ладно, - недоверчиво сказал Александр Григорьевич и заставил себя вернуться к прерванному вопросу. Не хочет говорить – не надо. Но если в четверг такая же красная будет, он её сам в больницу отведёт. За ручку. – Я хотел узнать, что с тобой уже неделю происходит. Вопросы мимо ушей пропускаешь, мямлишь что-то, тесты на четвёрки съехали. Домашнее задание, небось, тоже не делаешь. Я непонятно объясняю? У тебя какие-то вопросы? Проблемы?

- Простите, Александр Григорич, я исправлюсь, - пообещала девушка, старательно отводя и опуская глаза. Ей не было так уж стыдно, но учителя всегда на этот жест реагировали положительно, и Аня его всегда повторяла.

- В этом я не сомневаюсь, у тебя тут даже вариантов нет. Но я не об этом спрашиваю. Я спрашиваю, что происходит?

- Да ничего не происходит, - Аня пожала плечами. – Осень заканчивается, Зима наступает, как там один поэт говорил…

- Ань, я ж не отпущу, пока не ответишь. Ты опоздаешь на следующую пару. Сошлёшься на меня. Я буду отрицать. И оставлять после пар, - Александр Григорьевич говорил строго и убедительно, но смотрел настолько устало… «Все достали» - явно читалось в этом взгляде, и Ане стало очень неудобно. А ещё как-то странно приятно, что есть такие вот люди, которых всё достало, и которые всё ещё хотят кого-то чему-то научить и заставить слушать. И Аня решила сказать.

- Эмм… нну… в общем, когда я в тех ботах пришла. Вы меня ещё тогда фюрером назвали… - неуверенно начала девушка. Брови преподавателя в удивлении поползли вверх. Почему она об этом вспомнила? – Ну… я, в общем испанский учу немножко. И на слова память хорошая…- тихо пропищала Аня с непередаваемой интонацией. – Вы извините, что я об этом заговорила…

Александр Григорьевич её уже не слушал. Он закрыл лицо ладонями, посидел так и издал какой-то придушенный звук, наполненный вселенской скорбью. Аня ещё раз попыталась извиниться.

Преподавателя стало как-то немножечко жаль, так ему сейчас было сты… плохо. Да, плохо. Мужчина оторвал руки от лица и снова посмотрел на студентку. Зрачки почти скрыли радужку, и в этой черноте отразилась она, Аня, с румяными щеками, красными, покусанными, губами и крайне растерянным видом.

- Аня, прости пожалуйста. Давай будем воспринимать это всё как очень глупую шутку или вообще об этом забудем. Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть или оскорбить и вообще не это имел в виду…

Преподаватель нервничал и нёс откровенную ерунду, но Ане стало настолько его жаль, что она только быстро кивала на все слова.

- Да, конечно, Александр Григорьевич, я исправлюсь, это вы меня извините, - вежливо отвечала девушка, представляя себе, как этот идиотизм выглядит со стороны, и стараясь не захихикать.

- Ну ладно, - Граф, наконец, взял себя в руки. Тряхнул головой и даже улыбнулся. – Конфликт урегулирован, стороны пришли к соглашению. Беги на пару.

И Аня побежала.