Граф-пират

— Вы обидитесь, если я скажу, что не отказался бы держать вас у себя в качестве домашнего любимца?

В голосе Лавея слышалось вежливое любопытство, но его глаза лукаво блеснули.

Вайолет сделала вид, будто всерьез задумалась.

— Очень смело с вашей стороны, но я не стану обижаться. Хочу вас предупредить, что могу не подойти на роль комнатной собачки, лорд Лавей. Во мне нет ни капли покорности.

Интересно, к какой категории принадлежит Лавей? Скорее к комнатным любимцам, нежели к слугам, на случай если Вайолет вздумается завоевать его сердце. Он флиртовал легко и непринужденно, как и танцевал: его комплименты были приятны, порой вызывали удивление, но, к счастью, отличались утонченностью. Подходящий типаж для оттачивания ее собственных навыков. Она развлечется, а может, он станет для нее крепким орешком.

— И все же вы послушно согласились пойти со мной на палубу, — игриво заметил он. — Что ж, увидим. Вы уверены, что вам не нужно прежде зайти в каюту?

— Спасибо, но я предпочла бы сначала подышать воздухом.

Вайолет слишком долго сидела взаперти. Ей хотелось увидеть солнечный свет и море, проверить, станет ли ей страшно наедине с безбрежной водой, в которой не видно ни клочка земли.

Но сейчас она была слишком счастлива и чуть не прыгала от восторга, как ребенок.

Лавей пропустил Вайолет вперед, и она поднялась по лестнице на переднюю палубу. Она была уверена, что он сделал это специально, чтобы полюбоваться на нее сзади, и он не был разочарован.

Когда Вайолет добралась до последней ступеньки лестницы, порыв ветра чуть не сдул ее шляпку, и она сама едва не упала на палубу.

Ветер швырял ее вправо и влево словно пьяную. Она услышала шарканье подошв: перед ней возник Коркоран и протянул руку. Она ухватилась за нее, и он помог ей подняться на палубу.

— Держитесь за меня, мэм, а не то улетите как пух.

Вайолет была довольно высокой и крепкой, и никогда в жизни ее не сравнивали с пушинкой. Но она не стала возражать. Рука Коркорана напоминала волосатую ветку.

Он воспользовался возможностью и снова поклонился. Вайолет услышала громкий хруст — наверное, колено. Она надеялась, что не спина.

— Впечатляющий поклон, мистер Коркоран, — спокойно заметил Лавей.

Коркоран уже успел выпрямиться. «Значит, не спина». — И как вы вовремя. Уверен, мисс Редмонд оценила вашу гибкость и протянутую ей руку помощи. Но вы забываете о ваших обязанностях, и остальные — тоже.

Лавей повысил голос, и Вайолет услышала поспешные шаги: матросы с наигранным равнодушием вернулись к своим делам.

Вайолет отняла руку, опасаясь, что в Коркоране могут пробудиться животные инстинкты.

Но его лицо сияло, и в нем чувствовалось какое-то упрямство.

— Коркоран? — чуть более резко повторил Лавей.

Коркоран снова поклонился, натянул шапку и пошел прочь.

Лавей подал Вайолет руку. Не прошли они и четырех футов, когда позади раздался знакомый голос и послышались нетерпеливые шаги.

— Теперь Коркоран будет за плату предлагать остальным дотронуться до его руки, точно как паломники, продающие святыни.

Перед ними возникла высокая фигура графа. Уж его-то ветер не мог сдуть. Он бросил небрежный взгляд на руку Вайолет, опиравшуюся на Лавея, который она успела заметить. Граф чуть нахмурился, но тут же взял себя в руки. Так поступила и Вайолет, чтобы на лице не появились морщинки.

Удивительно, но почему-то она вдруг отняла руку. Граф пронзительно взглянул на нее, и тут же его лицо приняло бесстрастное выражение.

— Вот и отлично. Я тебя искал, Лавей.

С небольшой заминкой он повернулся к своему помощнику.

— Правда, сэр? — тихо переспросил Лавей: в шуме ветра и хлопанье парусов его голос был еле слышен. — Мы ведь только что беседовали.

На его лице тоже появилось упрямое выражение, правда, по-французски утонченное.

Вайолет начала понимать графа, когда он говорил о воздействии женщины на мужчин. Неудивительно, что каждый год толпы молодых глупцов погибали на дуэлях и в безумных гонках на каретах.

Нельзя сказать, чтобы это печалило Вайолет.

У нее появилось подозрение, что граф снова появился на палубе, чтобы увидеть ее.

Внезапно она пошатнулась от сильного порыва ветра и схватилась за шляпку, которая так и норовила слететь у нее с головы. Вайолет пошире расставила ноги, приноравливаясь к палубе, и пока мужчины молча и красноречиво смотрели друг на друга, она смотрела на небо, корабль и море.

Ее сердце постепенно начинало трепетать все сильнее, как паруса.

Повсюду было движение стихий: ветер надувал огромные паруса на трех мачтах, палуба качалась и опадала у нее под ногами, словно она стояла на брюхе спящего великана, и от его дыхания вздымались морские волны. Ветер разогнал облака, и небо сверкало так ослепительно, что было больно глазам, и все же Вайолет не могла отвести от него взгляда. Сине-зеленые волны с белыми барашками переливались на солнце. «Фортуна» рассекала белую пену, оставляя позади тут же исчезающий след. Вайолет запрокинула голову. Над мачтами и оснасткой, где были видны фигуры матросов, парили чайки с похожими на паруса крыльями. Возможно, их полет вдохновил людей на создание первых кораблей.