Граф Рысев (СИ)

— Не утрируй. Ты не создашь больше шедевра, который переживёт тебя в веках, — в голосе прозвучало снисхождение. — Зато этой картиной будут любоваться. Люди специально будут приходить к ней, чтобы насладиться зрелищем. Они будут узнавать меня… Они будут знать, что я являюсь богиней художника, его тотемом. В меня начнут верить. Ты вообще понимаешь, что для богини, значит, вера в неё?

— Понятия не имею, я не богиня, и даже не бог, но, твою мать, действительно могу кое-чего лишиться, если ты не прекратишь заниматься самолюбованием, не скажешь, что тебе надо от меня и не отпустишь меня домой отогреваться в объятьях хорошенькой девчонки?

— Я тебя сюда вытащила, чтобы отблагодарить, но, раз ты не хочешь…

— Ты занимаешься демагогией, — перебил я рысь. — Разумеется, я не против того, чтобы меня отблагодарила богиня, но я, правда, очень замёрз. Вообще, раз это происходит у меня в голове, почему ты не могла сделать меня одетым?

— А кто тебе сказал, что это происходит у тебя в голове? — снова издевательский смех.

Я насупился. А с другой стороны, чего я хотел? Кошка она и есть кошка, вроде бы ластится, а потом ни с того ни с сего как грызнет.

— Ладно, посмеялись, и хватит, — ну, это с какой стороны посмотреть, кто из нас смеялся. — В качестве дара я буду пускать небольшую часть своих сил, которые во мне уже немного возросли, твоей Фыре. Уже очень скоро она станет для тебя прекрасной помощницей во всех делах.

— Я очень надеюсь, что не во всех, совсем во всех мне пока, хвала тебе, помощники не нужны, ну а так, спасибо, конечно. И, если это всё…

Я резко открыл глаза. Лежал я на животе, словно и не пошевелился ни разу с тех пор, как упал на кровать, выйдя из ванной. Сердце заходилось в бешенном ритме. Кожа покрылась мурашками, словно я действительно только что голяком на морозе чечётку танцевал, а попав в тепло начал согреваться.

В дверь постучали. Я крикнул хриплым голосом, что открыто и можно заходить. Вошла Алёна, неся вычищенную куртку, штаны и рубашку. Стараясь не смотреть на меня, она принялась развешивать одежду в шкафу. Мне же было так холодно…

— Иди сюда, — велел я девушке.

— Ваше сиятельство? — она повернулась и тут заметила, что я лежу абсолютно голый.

— Да, я сиятельство, и помню об этом, в отличие от всего остального. Но, здесь сложно забыть, когда раз пятьсот в день слышишь, как к тебе обращаются.

— Что, правда, пятьсот раз на дню? — Алёна осматривала меня, не смущаясь и не отводя больше взгляда.

— Ну конечно, однажды специально считал, — я усмехнулся. — Ты видела картину в гостиной?

— Да. Я её помогала вешать. Это же наша богиня-покровительница? — Прошептала девушка.

— Скажем так, именно в этом облике я её видел, и уже не один раз. Вот только я сомневаюсь, что она не может принять образ человека. Интересно было бы посмотреть, действительно ли богини так прекрасны, как принято считать, — добавил я задумчиво. Потом поднял на неё взгляд. — Почему ты на меня так смотришь?

— Вы немного изменились, ваше сиятельство, — после недолгого раздумья проговорила Алёна.— Ваше тело, я имею в виду.

— Это нормально. Я же в последние дни то из седла не вылезаю, то перед мольбертом топчусь по десять часов, то на балу танцую. Сплошные упражнения. Собственно, именно к этому я и стремлюсь. Ещё бы кормил меня кто-нибудь почаще, — я протянул руку. — Я замёрз, а ты совершенно не желаешь согреть своего графа.