Граф с Земли (СИ)

И чудо явилось, но с некоторым опозданием. Спустя час томительного ожидания под красивую музыку и детское пение в зал спустилась леди Оливия. Она не была стройна как фотомодель, таких скорее называют «пышками», да и походка не блистала особой женственностью. Зато воздушное белое платье, полы которого несли позади невесты несколько пажей, сверкало и блестело как настоящий снег. Голову невесты полностью закрывала свадебная фата, а в руках девушка несла букет из голубых и бирюзовых роз. Но леди Оливия спустилась не одна: замыкали эту процессию несколько фрейлин, среди которых Виктор с удивлением обнаружил хоть и изрядно замаскированную, но всё-таки столь приятную для его взгляда Дашу. Как он узнал её в новом парике и значительно отличающемся от предыдущего платье — осталось загадкой. Возможно, помогла интуиция. Возможно, этому посодействовала эмоциональная встряска, активировавшая силу рун. Как бы то ни было, чудо всё-таки свершилось, но к чему всё это могло привести — Виктор старался не думать.

— Леди Авельонская Оливия Чаризз, единственная и неповторимая дочь нашего славного правителя Герберта Чаризза! — провозгласил глашатай. — Поприветствуем же её как должно верным подданным!

Гости встали со своих мест и осыпали невесту бурными овациями. А та, ничуть не смутившись, медленно, но решительно, приблизилась к герцогскому столу и, расплывшись в реверансе, произнесла:

— Да пребудет правитель наш в добром здравии. Долгих лет жизни ему и его владычеству!

Голос леди Оливии прозвучал довольно специфично. Он оказался немного грубее и ниже, чем предполагал Виктор, хотя интонации и постановка речи были выше всяких похвал. Сразу видно — с ней долго и упорно занимались самые лучшие учителя, коих только можно сыскать во всём герцогстве и за его пределами.

— Здравствуй, дочь моя, — улыбнулся герцог. — Сегодня великий день для меня, тебя и всех жителей герцогства. Сегодня день твоей свадьбы! Этой ночью ты станешь совсем взрослой, моя любимая девочка…

Последнюю фразу Герберт произнёс с некоторыми нотками грусти, которые мог заметить лишь воспитанный на Земле человек, потому что в этом мире, в этом обществе не считалось зазорным и аморальным проводить обязательную «первую ночь» с последующим доказательством совершения акта дефлорации. Но Виктору не предстояло попасть сегодня в ночные объятия леди Оливии, и ему по этому поводу очень хотелось обнадёжить герцога, но здравый смысл делать мешать процессу запрещал.

Невеста, наконец, выпрямилась после поклона и, отдав букет одной из фрейлин, громко произнесла:

— Мой суженый гордо скакал на коне, даруя мне славу от вражьих страданий. Так станет же верным супругом он мне, пусть станет героем всеобщих сказаний! И верной женой нарекусь навсегда, коль стану любимой, желанной супругой. И пусть будет трудно порой — не беда! Победа окажется общей заслугой.

Герцог едва заметно прослезился, но вида не подал. Утерев щёки рукавом, он добродушно улыбнулся и повернулся к Виктору:

— Давай, Джеймс. Вот время и настало. Выйди к своей невесте.

Виктор вздохнул так глубоко, как не вздыхал ещё никогда. Задержав дыхание и проверив наличие феникса на плече, он медленно встал со своего трона, ощущая на себе сотни, тысячи взглядов, один из которых принадлежал переживающей за своего сообщника Даше. Граф поправил воротник, гордо поднял подбородок и подошёл к леди Оливии. Поцеловав её ручку, посмотрел на толпу.

— Теперь вы, Ваше Преосвященство, — сказал герцог епископу. — Приступайте к церемонии.

Клод Люций кивнул и вышел к брачующимся. Он встал напротив них и воздел руки к потолку, после чего прикрыл глаза и нараспев прочитал длинную молитву на одним богам известном языке. Виктор не жаловал здешнюю религию, как и любую иную, но поднявшийся прямо внутри помещения ветер и небольшое похолодание воздуха заставили его пересмотреть своё отношение к вселенскому Свету. В конце концов, мир, основа которого погрязла в магии, может быть заполнен чем угодно — вплоть до самых сказочных богов. Впрочем, тема веры сейчас Виктора мало волновала, а потому он решил разобраться в себе и своём мировоззрении несколько позже.

— Леди Оливия Чаризз, — почти прокричал епископ. — Согласна ли ты взять этого человека в законные мужья, любить и оберегать его от всяческой скверны? Клянёшься ли жить в мире и преданности с ним до самой своей смерти и даже после неё?

Невеста чуть подалась вперёд и кивнула:

— Клянусь.

Клод Люций повернулся к Виктору:

— Граф Джеймс Берк, согласен ли ты взять эту девушку в жёны, любить и оберегать её от всяческой скверны? Клянёшься ли жить в мире и преданности с ней до самой своей смерти или даже после неё?

Виктор представил, как среди гостей где-то сидит и усмехается Лагош. От этой мысли в голове закипела ярость, но выплёскивать её в столь знатный момент было бы верхом глупости. Вместо этого Виктор прикрыл глаза и постарался успокоиться, сосчитав перепрыгивающих забор десять беленьких овечек. Самая последняя овечка почему-то оказалась побитой и несчастной: она не преодолела препятствие и с грохотом рухнула на плетёнку.