Граф Сантаренский

Утром вернулись на шхуну, погрузили отдохнувших и наевшихся зеленой травы лошадей и отправились в Англию. Пролив Ла-Манш и Ирландское море были спокойны. В проливе Святого Георга дул преобладающий в этих местах западный ветер, который принес морось — дождь не дождь, но что-то сырое.

Из-за этого не было желание торчать на палубе. Я ушел в каюту, где одетый лег на кровать. Шторм в Бискайском заливе заставил меня задуматься о сроке пребывания в этой эпохе. В предыдущие два раза я оказывался за бортом, когда мой возраст переваливал за пятьдесят три. Не знаю, сколько мне сейчас лет в этой эпохе, но чувствую себя на сорок с хвостиком. Знать бы еще, каков этот хвостик?!

От грустных мыслей меня оторвал крик впередсмотрящего:

— Вижу судно!

Это был небольшой ирландский драккар, который шел в сторону Бристольского залива. Поняв, что не смогут убежать от нас, ирландцы спустили парус и убрали весла. Гребцы спокойно сидели на своих скамьях, а шкипер — высокий краснолицый мужчина в чем-то длинном из кожи, напоминающем по покрою халат, перетянутом на талии обычной веревкой, — стоял на корме с насупленным видом. А может, так казалось из-за его густых, кустистых бровей. Вез драккар в наполовину закрытом палубой трюме бычков и свиней. Мы ошвартовали его к своему борту, кинули на палубу драккара две грузовые сетки и приготовили обе грузовые стрелы. Ирландцам ничего не надо было объяснять. Мне показалось, что кое-кто из матросов имел уже с нами дело.

— Идет еще гражданская война? — спросил я краснолицего шкипера, когда перегружали бычков и свиней на шхуну.

— Идет. Почему ей не идти?! — произнес он в ответ, провожая взглядом грузовую сетку, в которой, переносясь из трюма драккара в трюм шхуны, испуганно дергался и мычал рыжий бык-двухлетка. — Генрих, сын императрицы Матильды, приплыл из Нормандии с отрядом рыцарей. Так что не скоро успокоятся.

— Молод он еще, — не согласился я с ним. — Много не навоюет.

— Он, конечно, молод, — согласился ирландец, — зато графы Глостерский и Честерский люди опытные, помогут ему.

— Граф Честерский перешел на строну короля, — возразил я.

— Как перешел, так и вернулся, — сообщил шкипер. — Он теперь злейший враг короля Стефана.

Вот что значит отсутствие телевизора с программы новостей! Стоит уехать подальше — и в информационном плане будто на другой планете оказываешься.

— И за что граф Честерский так возненавидел короля? — поинтересовался я.

— Да рассказывают, зазвал король Стефан в начале зимы графа Честерского в Нортгемптон в гости, а сам обвинил его в государственной измене и посадил в темницу. Ни за что ни про что! — рассказал шкипер и возмущенно произнес: — Какая могла быть измена, если он служил королю?!

Поскольку ирландец продавал скот союзникам императрицы Мод, наверное, считал и себя ее сторонником.

— И что было дальше? — вернул я его к изложению событий. Эмоциональные акценты сам расставлю.

— Держал в цепях до тех пор, пока граф Ранульф не отдал город Линкольн и еще какие-то владения, якобы захваченные за время войны, — сообщил шкипер. — А как только отпустили графа, тот сразу начал войну с королем.

— Ты сообщил мне хорошую новость, — сказал я шкиперу и приказал своим матросам: — Заканчиваем погрузку, закрываем трюм!

— А как же остальной скот?! — спросил удивленный шкипер, будто я заплатил за весь товар, а забрал только часть.

— Можешь продать в Бристоле или выбросить за борт, — разрешил я.

Шкипер не оценил мой юмор. Он смотрел насуплено из-под кустистых бровей до тех пор, пока шхуна не развернулась кормой к его судну и не понеслась по проливу Святого Георга в сторону полуострова Уиррэл. А может быть, и дольше.

2

Беркенхед становится всё больше и больше. Как и остальные поселения на полуострове. Восемь лет сытой и спокойной жизни привели к бурному росту населения. Плюс переселенцы из охваченных войной графств. Всем им надо что-то есть. Кто-то, кто посмелее, уходит со мной в походы, а остальные, испросив разрешение у моего наместника Тибо Кривого, вырубают леса, пашут землю, сажают и собирают урожай, выращивают скот и птицу, ловят рыбу. Тибо по моему приказу дает разрешение всем. Чем больше подданных, тем больше налогов поступает мне и графу Честерскому. Ранульф де Жернон должен был бы отдавать часть налогов короне, если бы признавал Стефана королем. Мне кажется, именно поэтому он и перешел на сторону императрицы Матильды. Сейчас Ранульф де Жернон полновластный хозяин Честерской марки и большей части Северной Англии. Осталось последовать примеру Генриха, шотландского принца, — начать чеканить собственную монету. На аверсе свой портрет и имя, а на реверсе, как здесь принято, крест и что-нибудь о боге, желательно оригинальное, но простое, понятное всем. Монастырь бенедиктинцев практически достроен. Заканчивают вспомогательные сооружения. Аббат монастыря Гамон де Маскай заверил меня, что школа начнет работать с осени.

— Меня радует, что сеньор так заботится о просвещении своих подданных, — произнес он на латыни.