Граф Сен-Жермен

Мы ожидали приглашения в моих покоях, в малых апартаментах, которые в Версале называют «апартаменты свиты». Наконец один из пажей королевы пожаловал с просьбой Ее Величества принести второй том книги, которую я обещала привезти королеве. Это был условный знак. Я вручила пажу том какого-то новомодного романа, не знаю даже, какого именно, и как только он ушел, осторожно последовала за ним в сопровождении своего «лакея».

Мы вошли на половину королевы. Госпожа Мизери провела нас в личные покои Ее Величества, где королева ожидала нас. Она поднялась нам навстречу, преисполненная вежливым достоинством.

— Господин граф, — обратилась она к нему, — насколько мне известно, Версаль хорошо знаком Вам, не так ли?

— Мадам, более двадцати лет я поддерживал доверительные отношения с покойным королем. Он был столь добр, что удостаивал меня своим благосклонным вниманием, используя мои скромные возможности в некоторых ситуациях, и я думаю, он не сожалел об оказанном мне доверии.

— Вы выразили желание, чтобы мадам д’Адемар привела Вас ко мне. Я питаю к ней глубокую привязанность и не сомневаюсь в том, что то, о чем Вы хотите рассказать мне, достойно нашего внимания.

— Полагаясь на свою мудрость, — сказал граф торжественным голосом, — королева поймет важность слов, которые я собираюсь сказать. Партия энциклопедистов жаждет власти и получит ее, только если полностью уничтожит духовенство, а для этого нужно опрокинуть монархию. Эта партия в поисках лидера среди членов королевской семьи остановила свой выбор на герцоге Шартрском. Сей принц станет марионеткой в руках людей, которые без всякого сожаления пожертвуют им в тот момент, когда он перестанет быть для них полезным. Ему будет предложена корона Франции, однако он взойдет не на трон, а на эшафот. Но сколько зверств, сколько преступлений совершится до этого судного дня! Законы более не будут защитой для людей добропорядочных, не станут страшить преступников. Эти последние захватят власть руками, обагренными кровью. Они уничтожат католическую церковь, дворянство и магистрат.

— В таком случае не останется ничего, кроме королевской власти, — нетерпеливо перебила королева.

— Не останется и королевства!.. А лишь кровожадная и жадная республика с топором палача вместо скипетра.

При этих словах я уже не могла себя сдерживать и решилась в присутствии королевы прервать графа:

— Монсеньор! — вскричала я. — Отдаете ли Вы себе отчет в том, о чем и кому Вы говорите все это?

— Воистину, — прибавила Мария-Антуанетта, заметно волнуясь, — я не привыкла к подобным речам.

— Я взял на себя смелость рассказать об этом в силу чрезвычайной серьезности обстоятельств, — холодно заметил граф Сен-Жермен, — и пришел сюда вовсе не с намерением высказывать королеве почтение, от которого она, должно быть, уже устала, но той лишь целью, чтобы указать ей на опасности, угрожающие короне, если, конечно же, ничего не будет предпринято для предотвращения катастрофы.

— Вы самоуверенны, монсеньор, — сказала Мария-Антуанетта раздраженно.

— Я в отчаянии от того, что расстроил Ваше Величество, однако я способен говорить только правду.

— Монсеньор, — с напускной веселостью заметила королева, — не откажитесь признать, что и правда иной раз выглядит неправдоподобной.

— Согласен, мадам, именно так. Однако Ваше Величество позволит мне напомнить о Кассандре, предсказавшей некогда падение Трои, и о том, как ей не поверили. Так вот, я — Кассандра, а Франция — царство Приама. Пройдет еще несколько лет обманчивой тишины. Но затем во всем королевстве проснутся силы, жаждущие мести, власти, денег, которые будут рушить все на своем пути. Их с радостью поддержит мятежная чернь, а некоторые высокопоставленные государственные мужи свяжут с ними свои честолюбивые намерения. Дух безумия овладеет гражданами, разразится гражданская война со всеми ее ужасными последствиями. Францию ожидает бойня, грабежи и повальные изгнания. Возможно, потом кое-кто пожалеет о том, что не послушал меня. Возможно, меня призовут вновь. Однако время будет уже бесповоротно упущено… и гроза унесет все.

— Признаюсь, монсеньор, Ваша речь поражает меня все больше и больше. И если бы я не знала о дружеских чувствах, которые испытывал к Вам предыдущий король, и о том, что Вы искренне оказывали ему кое-какие услуги, то я… Так Вы действительно хотите говорить с королем?

— Да, мадам.

— И непременно без посредничества господина Морепа?

— Он мой враг. А кроме того, я ставлю его в ряд тех, кто позднее погубит королевство, но не по умыслу, а по немощи.

— Вы слишком строго судите человека, который заслужил доверие света.

— Он — больше, чем премьер-министр, мадам, и благодаря своему положению несомненно окружен льстецами.

— Если Вы настаиваете на исключении участия этого человека в Вашей беседе с королем, то я боюсь, что Вам вообще не удастся добиться аудиенции, ибо Его Величество и шагу не ступит без своего главного советника.