Граф Соколов — гений сыска

— А то, — быстро ответила Пятакова, — что я умею понимать чужие страдания. Как раз вчера утром я была на Никольской, купила у Феррейна упаковку лекарств от головной боли. Называется оволецитин. Сорок копеечек стоит. Дала покойному две таблетки, он мне сказал “спасибо” и к себе пошел, весь не свой. Ей-Богу! Вот с горя, бедняжка, и повесился. Не перенес, что его с книгами провели так. Ох, как он до книг охоч был — страсть!

Домовладелец Гурлянд, человек осторожный и даже пугливый, тяжело вздохнул:

— Что за наказание такое? То у меня когда-то вот этот бриллиантовый перстень похитили, — он повертел в воздухе пальцем, на котором искрился громадный камень, — спасибо господину Жеребцову, нашел, то вот... этот Абрамов.

(Историю о перстне мы еще расскажем.)

Книжная пыль

Диевский задумчиво глядел на окно, за которым теперь, когда солнце поднялось довольно высоко, явственно был виден висящий на люстре человек.

— Почему окно закрыто? — спросил он у Пятаковой.

— Ведь нынче погода весьма теплая.

— Окно закрыто, но открыта форточка! — уточнила та.

— Покойный Лев Григорьевич очень боялся пыли, считал вредной для книг. По этой причине не открывал окон даже в самую жаркую погоду. — Пятакова понизила голос: — Покойный, надо признаться, был немного не в себе, он просто помешался со своими книгами. Вязанками притаскивал! Неужто столько прочесть возможно?

Нарушая субординацию, в разговор опять вмешался городовой Митькин:

— Был бы нормальным, так из каких-то книжек не полез бы в петлю!

Пристав Диевский строго сказал:

— Городовой, исполняйте свои обязанности, отодвиньте любопытных подальше! — И к Пятаковой: — Посторонних здесь вчера никого не шаталось вечером?

— Как можно? Никого! — воскликнула та. — Я тут же бы сигнализировала...

Пристав подумал, что зря побеспокоил высокое начальство, протелефонировав в Гнездниковский:

“Видать, и впрямь, дядя этот был малохольный! А что обо мне Кошко теперь подумает? Скажет, что я беспомощный. Ведь новая метла чисто метет, как бы меня того, не вымели”.

* * *

И в этот момент, распугав толпу резкими звуками клаксона, через арку во двор Галкин вкатил авто, набитое сыщиками.

Соколов, сидевший возле шофера, грозно крикнул:

— Кто посмел затаптывать следы на месте преступления? Городовой, арестовать виновных и доставить в участок.

Толпа, толкаясь и давясь, моментально отступила со двора. Лишь из окон, рискуя сверзнуться вниз, выглядывали любопытные.

Жеребцов, с неожиданной ловкостью для его высокого роста, первым выскочил из авто. Завидя Гурлянда, как старому доброму знакомому пожал руку.

Пристав Диевский, испытывая неудобство по той причине, что обращаться приходилось одновременно и к новому начальнику, как к старшему, так и к Соколову, как самому авторитетному, поворачиваясь то к одному, то к другому, деловито проговорил:

— Согласно показаниям консьержки, никто из посторонних в квартиру самоубийцы не заходил. В окно забраться тоже никто не мог, высоко оно, да и закрыто.

— Следов от приставной лестницы на земле нет? — спросил Жеребцов. — Ох, и натоптали тут зеваки, словно стадо коров прошло.

— Это еще до моего прибытия, Николай Иванович! Тут как раз клумбы цветочные, было бы все равно заметно. С деревьев тоже забраться невозможно, потому как ближайшее не менее двух аршин отстоит от дома.

Соколов сорвал с клумбы ромашку, растер ее между пальцев и с наслаждением вдохнул терпкий запах. Взглянул на Диевского:

— Николай Григорьевич, где твои свидетели? Пригласи их в качестве понятых. Ну, бесценные коллеги, поднимаемся наверх.

Все последовали в подъезд, украшенный богатой лепниной, мраморной статуей нимфы и лестницей, застланной ковровой дорожкой.

Воровской инструмент

Двери квартиры Абрамова оказались закрытыми на ключ изнутри.

Пятакова удовлетворенно вздохнула:

— Вот я и говорила господину приставу, что посторонних злодеев у нас не бывает и вчера тоже никого не наблюдалось. Я весь вечер и ночь неотлучно дежурила. Да и дверь в позднее время изнутри задвижкой захлопнула.

Кошко вопросительно посмотрел на Соколова:

— Будем взламывать замок или проникнем в квартиру через окно? Тут второй этаж хотя и весьма высок, но приставную лестницу, надеюсь, найдем подходящую?

Жеребцов скромненько улыбнулся:

— С Божьей помощью обойдемся без столь тяжких трудов.

Он полез в брючный карман и достал нечто с ручками, похожее на обыкновенные щипцы для завивки волос.

У Кошко от удивления вытянулось лицо:

— У вас, Николай Иванович, уистити? Ведь это типично воровской инструмент!

Жеребцов, счастливый эффектом, который произвел, сказал:

— А теперь сей инструментарий послужит на благо полиции! — Он вставил щипцы в замочную скважину, ловко прихватил конец дверного ключа, торчавшего изнутри квартирных дверей, и повернул его: замок мягко открылся.

— Однако! — Кошко неодобрительно покачал головой.

Соколов же, напротив, улыбнулся:

— Ты, Николай, ловок, как домушник высокой квалификации!

— Ежели новое начальство из сыска выгонит, то без дела не останусь.