Граф Соколов — гений сыска

— Граф, — старик Люцеранский говорил по-французски, чуть улыбаясь, — это весьма пикантная ситуация: я потребовался полиции. Это даже любопытно. Но прежде скажите, как ваш батюшка? Впрочем, я его встретил на минувшей неделе в Канцелярии Государя, он разговаривал со статс-секретарем Танеевым. Сдал, постарел мой друг. Увы, мы все стали стариками.

Соколов ловко перевел разговор на Люцеранского-младшего. Старик довольным тоном произнес:

— Пусть это не совсем скромно, но Леон, признаюсь, меня радует. Он ревностен к службе. Полторы недели назад министр отправил его по служебным делам в Берлин. Вот его телеграмма: —Доехал хорошо. Разместили удобно. Целую, счастья. Леон”.

— Вот как? Позвольте мне записать номер отправления. Это так, на всякий случай.

* * *

Заплатив тридцать три рубля, что составило сто семь немецких марок, Соколов в тот же день разместился в первом классе “Норд-экспресса”. Путь лежал в Берлин.

Воскрешение из мертвых

Через тридцать два часа экспресс прибыл на берлинский вокзал Фридрихштрассебанхоф. И Соколов туг же попал в дружеские объятия знаменитого криминалиста Вейнгарта. Вейнгарт, усадив Соколова в авто, докладывал:

— В своей телеграмме, Аполлинарий, вы назвали имя Люцеранского. Такой у нас не значится ни в одной гостинице. Не заходил он и в университет, где его ждали с лекциями.

— Тогда везите меня на телеграф!

На Обервальдштрассе начальник телеграфа, громадный потный человек, заявил:

— Какой номер телеграммы? Сейчас оригинал принесут. Эй, Эльза, и еще тащи нам холодного баварского...

Когда служащий положил перед Соколовым оригинал, тот жадно впился в него взором. Потом поднялся с кружкой пива, торжественно произнес:

— Вопреки тому, что в обгорелом трупе признали Трахмана, у меня всегда были сомнения в его трагической гибели. Действительно, зачем грабителю жечь труп и деловые бумаги? Когда я наткнулся на книгу о мошенниках, которые богатеют на банковских операциях, мои подозрения перешли в уверенность. И вот, господа, бланк телеграммы. Он заполнен рукой... “мертвого” Трахмана.

— Это замечательное дело надо отпраздновать, едем в “Хиллэр”! — воскликнул Вейнгарт.

— Прежде надо поймать убийцу.

— У российских преступников, дорогой Алоллинарий, дорожка накатанная. Все жулье почему-то тянет в Париж. Но эти парижские тайны шиты белыми нитками. Ваш Трахман веселится в каком-нибудь “Континентале”.

— С фальшивым паспортом на имя Иванова или Петрова! — расхохотался Соколов, и подвески на хрустальной люстре задрожали.

Эпилог

На этот раз Соколов ошибся. Едва Трахман оказался в Париже, как тут же сжег паспорт убитого им Леона Люцеранского. И зажил... под собственным именем в роскошном отеле “Бельвю”, что на авеню Опера. Занимал Иван Трахман, разумеется, пятикомнатные “люкс” с роялем, бассейном, персидскими коврами и картинами классиков на стенах. Его согревала теплом своих тел целая интернациональная свора алчных и развратных девиц. С Трахманом случилось то, что обычно бывает с нашими соотечественниками: едва он хлебнул свободного ветра Запада, как тут же потерял целительное ощущение опасности. За что и поплатился.

— Как же ты, человек с университетским образованием, мог убить товарища? — спросил Соколов на допросе.

Трахман невозмутимо отвечал:

— А что мне оставалось делать? Своя шкура дороже чужой. Вы, поди, уже знаете, что все эти “золотые прииски”— сказка. Чтобы понять, до какой степени наш народ доверчив, следует открыть любую контору по приему денег. Чем большую чепуху вы станете молоть про “"высокие дивиденды”, тем длиннее к вам будет очередь желающих избавиться от своих рублей. Ну а тут сроки платежей подперли. Что делать? Вдруг узнаю, что Леон в Берлин едет. Вот я все и устроил. Зазвал Леона к себе в контору — перед самым отходом поезда. Говорю: “Надень-ка мой новый пиджак, хочу со стороны взглянуть!” Едва Леон облачился, я его по голове — тюк! На палец убитого свой перстень нацепил, черепаховые очки на пол швырнул, бензинчиком — прыск! А банковские деньги я загодя в камеру хранения положил. С паспортом Леона в Берлин приехал, его папаше телеграмму отстучал. Что мне теперь будет ? Повесят ?

Судебный процесс шел пять дней. Окружной суд был забит до отказа. Ивану Трахману многие сочувствовали, в первую очередь — обманутые им. Душа российского человека — загадка. Когда жулику и убийце дали двенадцать лет, из зала донеслись крики: “Жестокость”

Но вчерашний миллионер сидел недолго. Во время этапирования в Сибирь Иван Трахман куда-то исчез. На этот раз его следы не обнаружились.

Может, под новой фамилией опять открыл банк?

ЧЕЧЕНЕЦ