Граф Соколов — гений сыска

“По секретному дознанию начальника летучего отряда филеров Гусакова-старшего открыто, что в Костянском переулке Сретенской части во владении купчихи Нинель Куравлевой скрывалось двое беглых солдат, один из которых — Липкин, составляет фальшивые паспорта. Гусаков-старший распорядился послать под видом беглого заключенного Бутырского замка Гусакова-младшего, который и познакомился с составителем фальшивых видов Яковом Липкиным, беглым рядовым Тенгинского полка. Последний предложил изготовить ему вид за 10 рублей ассигнациями. Получив деньги, Липкин велел дожидаться его в ближайшем трактире Алексашина, а сам отправился на колокольню ВысокоПетровского монастыря, где и составил вид. После сего с означенным фальшивым видом возвратился в трактир, где полицейскими чинами при добросовестных свидетелях и был взят. При Липкине оказались данные ему деньги и еще другой фальшивый вид. По указанию Гусакова-старшего на указанной колокольне был произведен обыск и обнаружены там чернильницы, печать резиновая, печать для сургуча, пять перьев и семь листов почтовой бумаги обычного вида и формата. Липкин во всем повинился тут же и в знак полного раскаяния в содеянном назвал еще пять человек, коим он, Липкин, изготовил за деньги или водку фальшивые виды ”.

Полистав остальные сводки, Соколов не нашел в них ничего любопытного: мошенничество на Сухаревском рынке, пять карманных краж, самоубийство, выдворение из города за беспаспортное жительство, торговля в неустановленном для того месте, пожар, наезд пьяного лихача на инженера Вячеслава Позднякова, дебош в “Праге” какого-то поэта-футуриста Крученых...

Соколов устало потянулся:

— Нет ничего интересного. Зачем я вернулся без нужды и времени? Вот тебе и предчувствие! Нет, на сей раз оно меня обмануло...

Вдовец

Вдруг дверь со стуком распахнулась и прямо в объятия Соколова влетел геркулес с вечно загорелым лицом, залихватски закрученными усищами, весь дышащий мужеством, большой физической и нравственной силой, — Коля Жеребцов.

— Наконец-то, — счастливо проговорил он, и, кажется, на глазу геркулеса сверкнула слезинка радости. — Господи, будто сто лет не виделись, миленький Аполлинарий Николаевич!

Стараясь скрыть волнение, Соколов нарочито ворчливым тоном произнес:

— Ну что, знаменитый разоблачитель юного воришки Зуева как тут дела у вас двигаются? Я проглядел сводки, обычная мелочевка...

Жеребцов быстро возразил:

— А вот и нет! — Поколебавшись, проговорил менее решительно: — Быть может, и не напрасно. Позавчера в седьмом часу вечера я как раз прибыл в сыск, а тут как тут квартальный Мясницкой части вваливается. Докладывает: “В доме Севрюговых наследников, это строение четыре по Большому Козловскому переулку, обнаружен утопленный труп молодой особы. Ейная фумилия Анна Шитикова, двадцать пять годов от роду, жена мещанина Григория Шитикова, который возле дверей входа дожидаются”.

— Коля, ты короче умеешь докладывать?

— Так я вам, Аполлинарий Николаевич, не докладываю, а рассказываю. А это громадная разница. А если короче, то со слов этого Григория Шитикова произошло следующее. В мае сего года он женился на богатой купчихе-сироте двадцатипятилетней Анне Волоцкой. Девушка красивая, развитая — даже трудно понять, что она нашла интересного в Григории Шитикове, человеке во всех отношениях заурядном, да к тому же и бедном. Возможно, ей хотелось поскорее вверить свой капитал в надежные хозяйские руки. Во всяком случае, в мае они обвенчались. Анна наняла для ремонта своего дома на Большой Полянке рабочих, там закипели строительные дела. А на это время сняли небольшую, но удобную квартиру в Большом Козловском.

— Молодые мирно жили?