Граф Суворов

— Я принимаю твои извинения. Тебе же не лично он говорил, а кто-то из доверенных лиц? Так что этого — к военным, с объяснением как оно было. Так чтобы я его больше не видел. — проговорил я, стараясь выбрать оптимальный, пусть и не самый добрый вариант. — Лично к тебе у меня претензий нет.

— Ну тогда и у меня к тебе нет. — протянул руку Хорь. — Мир.

— Ага, дружба, жвачка. — кивнул я, еще раз оценив парней, собравшихся вместе. — Следующий вопрос, кто слышал или видел, как А-шники сумели раздобыть дубинки? Есть такие? Я все равно рано или поздно выясню, но лучше рано чем поздно. К тому же с этих придурков станется, они могут попробовать и настоящее оружие достать.

— Не. — довольно отмахнулся Хорь. — За этих уже можешь не переживать. Видели, как их в карцер отправили, а затем в лазарет. Всех в синяках и кровоподтеках, так что они точно больше ни к кому не полезут.

— Ого, это интересная новость. Выходит, мы теперь в привилегированных ходим. Неприкасаемые, хоть и по другому поводу. — задумчиво проговорил я.

— Не мы, а ты. — уточнил Хорь. — чтобы с другими такое происходило я что-то не слышал.

— Ну так ты и о других нападениях групповых на одного скорее всего не слышал. — усмехнулся я. — Защищают не меня, а тех, кто в состоянии пройти экзамены. Так что делай выводы сам.

— Можешь не напоминать. Гребем и выцарапываем. — усмехнулся Хорь. — к слову, что у вас по программе? Видно, что гоняют вас даже больше, чем нас, одна физуха с утра до вечера. Все школьные предметы отменили, даже те, которые у нас были — мимо.

— Это да, но сегодняшнего прикола я не понял. — согласился я. — Вас тоже против третьего курса поставили?

— Да, бред тот еще. — ответил Хорь, едва заметно перекосившись. Явно ему досталось, но самолюбие не позволяло это признать. — Еще и попал на Тарана… Едва выдержал тридцать секунд под его напором.

— Я только двадцать четыре продержался. — честно сообщил я товарищу.

— Ну значит не мне одному повезло. — хмыкнул Хорь. — Будем надеяться каждый день такие испытания нам ставить не будут. А то так и сдохнуть не долго.

— Согласен. Это был явный перебор. — кивнул я. — И сейчас я ровно в таком состоянии, полудохлом. Надо отправляться спать, а то утром опять марш-бросок.

— Не напоминай. — вздрогнув проговорил Хорь. — Ладно, до завтра!

— Будь. — кивнул я, и попрощавшись шагнул сквозь полог палатки. Хоть глаза и привыкли к темноте, внутри единственным источником освещения оставалась печка-буржуйка, от которой грелось все помещение. Но даже в таком свете я успел заметить, как кадеты разбежались к своим койкам. Похоже часть кадетов только что стояла прямо у входа, подслушивая наш разговор.

— Спокойно, свои. — громко сказал я, и тут же поймал на себе несколько заинтересованных взглядов. — Все в порядке. Отбой.

Смыв с себя дневную усталость, вместе с потом и переживаниями, я рухнул на койку и почти сразу провалился в беспамятство. Слишком за сегодня вымотался, действуя на пределе. Да и в целом неделя выдалась не самой легкой. В такой обстановке люди либо закаляются, либо ломаются…

— Подъем! — чуть не на ухо проорал мне до боли знакомый голос. — Пять минут на сборы! Бегом!

Твою же мать, только ведь лег! — пронеслось у меня в голове, когда я неожиданно для себя понял, что в глаза светит не лампа, а начинающее подниматься солнце. И дело даже не в том, что уже шесть с хвостиком утра. Осенью. В Питере! Солнце?! Это же что за праздник такой, неожиданный.

— Стройся! Бегом! — продолжал надрываться Строганов, чей голос транслировал каждый динамик во временном лагере. Кадеты спешили, кадеты бежали… но не слишком успешно. Все же вчера было потрачено слишком много сил. И физических, и моральных. Не знаю, кто бы смог перенести подобное без проблем. Ну, кроме меня.

Хотя стоило явиться на построение, как я нашел ответ на свой вопрос — третьекурсники. Побитые, и порядком осунувшиеся, они все равно выглядели куда живее всех нас. Некоторые даже выглядели бодрыми. Вроде того же Тарана, стоящего скалой возле своего взвода.

— Равняйсь! Смирно. — приказал Василий, и мы уставились на шагающего вдоль рядов подпоручика с планом в руках. — В связи с удовлетворительным проведением испытаний, сегодня намечено — марш-бросок в полной экипировке, на десять километров. Окапывание на полигоне, с рытьем траншеи полного профиля. Повторяю — полного, профиля! — проговорил Строганов, для наглядности показав рукой два метра. — После этого, обратный марш-бросок, и наконец, прохождение полосы препятствий.

С каждым словом Василия парни мрачнели все больше. Это даже не пипец, это все, приплыли. Один марш-бросок может половина еще и выдержит, но окапывание, с явным обедом в окопах. Да мы обратно даже половину не проползем…

— Все вам ясно, салаги? — крикнул Василий, а потом медленно, подняв план над головой начал рвать приказы. — Вольно!

— УРА! — хором ответили ему все студенты, включая завизжавших от восторга девушек, которым такие нагрузки вообще были противопоказаны. Ликование наше длилось почти пять минут, пока улыбающийся Строганов не махнул рукой, показывая на летний стадион.