Граф в законе. Изгой. Предсказание

Щеки женщины слегка порозовели, губы расслабились, глаза моргнули два раза и открылись.

— Вы правы, проходит.

Она выпрямилась и, не глядя на Виктора, не поблагодарив его, двинулась вдоль ограды.

А он засмеялся ей вслед от наплыва хмельного веселья. Я все могу! Все! Как Иисус Христос! Подошел, сказал, исцелил!

Он как бы впал в состояние героического экстаза. Ноги пьяно понесли его вперед, в людскую толчею, где скрылась старая женщина. Шел, никого не замечая, только слышал, как все вокруг него ликовало. Теперь он знал, куда идти, он выбрал свой путь. Совсем рядом: две станции метро и три остановки на троллейбусе.

Главный врач психоневрологической больницы, лобастый, круглоголовый толстячок, нервно ходил по кабинету.

— Я Санин. Помните? Был у вас на практике.

— О, знакомое лицо! — остановился главврач, широко расставив ноги. — Проходите, студент. Чем могу служить?

— Разрешите провести несколько сеансов лечебного гипноза с вашими больными.

— Похвальное желание! Вы, кажется, ученик Шеленбаума? О, лучшая рекомендация для нашего заведения!

Он внезапно примолк, сложил ручки на животе; круглая, как луковица, головка откинулась назад. Странно, в этот момент он, как слепой, смотрел внутрь себя. По искривленному лицу можно было догадаться, что там, внутри, бурлит какая-то драма.

«Ой-ой-ой! Это ж невыносимо! Надо было вчера вырвать… Жаль, зуб хороший. А, все равно! Скорей бы! Лучше на сковородке жариться. Ой!»

— Зуб болит? — спросил Виктор.

Главврач круто обернулся.

— О, да вы еще и диагност прекрасный!

— Сейчас все пройдет, — сказал Виктор то же, что и старой женщине.

— Гипноз? Не трудитесь, дорогой! Полдня над собой работаю.

— Вы можете помолчать минутку? — спросил-потребовал Виктор.

— Извольте. Люблю эксперименты.

Пролетело секунд двадцать. «Вроде полегчало… Ей-Богу, полегчало! Какой зуб болел? Этот? Нет, этот…» Главврач сунул пухлый сосисочный палец в рот. «Господи, как легко стало!» Он подозрительно глянул на Виктора.

— Слушайте, маг и волшебник, как вы это сделали? Телепатически?

— Пока секрет…

— И от Шеленбаума?

— И от него.

— Ну и студенты пошли! Одни гении! — Он обежал письменный стол, плюхнулся в кресло. — Просите, студент, все что хотите. Последнее отдам. Ах, да, несколько сеансов гипноза? Пожалуйста! Выбор у нас на любой вкус. Меню шикарное. Истерия. Фобический синдром, недержание мочи. Наркомания. Шизофрения. Что пожелаете?

— Мне все равно, — честно признался Виктор.

Главврач понял его по-иному.

— О, какая самоуверенность! Тогда прошу вас. Вот у меня здесь три истории болезни. Кострова. Диагноз: истерия. Опасная, скажу вам, женщина. Припадки по незначительному поводу. Судороги в основном клинические. Со стороны физического и неврологического статуса отклонений нет. Психический статус тоже в порядке, если не считать аффектную возбудимость и неустойчивость. Подойдет?

— Подойдет.

— Вторая история. О, мой давний пациент Георгий Лукич Нефедов. Пятый раз у нас. Тоскливое настроение, плохой сон, головные боли, постоянное чувство страха. Считает, что у него опухоль мозга, что скоро должен умереть. Сделали десятки анализов, рентгеноснимков — ничего не нашли. Но он никому и ничему не верит. Причина банальна — жизненные потрясения. И на работе, и дома. Дочь с зятем выживают из квартиры. Принимаете Нефедова?

— Принимаю. Двоих достаточно для первого приема.

— Тогда успеха! Я еду на совещание, а вы можете священнодействовать в моем кабинете. Спасибо за исцеление!

Виктор сразу же углубился в истории болезней, старательно, как перед экзаменом, дважды перечитал их, выписал основные симптомы.

Первой вошла Кострова, пышная крестьянская девка лет двадцати пяти. Тяжеловесные груди, широкие бедра, доброе, по-русски красивое лицо. Поражали необычностью глаза — огромные, фиалковые, с коровьей поволокой.

Присев, она по привычке разгладила на толстых икрах туго стянувший ее больничный халатик.

— Расслабьтесь, — сказал Виктор. — Сейчас вы будете сами молча изгонять из себя болезнь…

Буквально минуты через две произошло ужасное. Кострова начала безвольно сползать со стула. Под напором грузного тела пуговицы с треском оторвались, халат, под которым, оказывается, не было ни лифчика, ни трусиков, распахнулся, и белая плывущая масса, опустившись на пол, забилась в судорогах.

Виктор подбежал к ней. Остановился, не зная, что предпринять. А она изгибалась внизу, взмахивала руками, ногами, оглашая кабинет невнятными воплями.

— Прекратить! — крикнул он в той тональности, в какой кричат истерично: «Спасите!»

Свершилось чудо. Тело будто лишилось энергии, студенисто опало. Коровьи глаза недоуменно расширились.

Он осмелел, вдохнул еще храбрости и уже твердо приказал:

— Встать! Сесть на стул!

Она с трудом вскарабкалась обратно, села, вся раскрытая, широко раздвинув ноги.

— Как вы можете? Да я вас…

Но тут она взорвалась, зло, раздраженно:

— Заткнись, козявка! Я сама так вмажу, что пятна на стене не останется…

— Да я вас лечить не буду… — машинально довершил он фразу с дрожью в голосе.

Под поволокой коровьих глаз вспыхнул испуг.