Граф-затворник

Мужской костюм с бриджами, красовавшийся на девушке, мог обмануть только полного недотепу.

– Мы заключили сделку, – тихо прошептала она в ответ, ему пришлось даже придвинуться, чтобы ее расслышать. Она наверняка понимала: ее присутствие действует ему на нервы, но с долей женского коварства решила отомстить за попытку исключить ее из расследования.

– Твой кузен и братья пустят мою шкуру на переплеты, если узнают, что я взял тебя с собой.

– Это я вас взяла с собой, милорд, и уже начинаю об этом жалеть, вы производите слишком много шума.

Он сразу замолчал, уязвленный ее словами. Они прятались на холме в самой густой заросли, какую только смогли найти. Внизу раскинулся замок Кингслейк-Мут.

Алекс уныло подумал: лес здесь полон валежника и колючих кустов и не меньше остального поместья нуждается в заботе. Он надеялся, что младший Гивидж и Джо Брандт все же сумеют отыскать более или менее подходящую тропку, если понадобится кинуться верхом в погоню. Такое может произойти, если сегодня удастся настигнуть этого злобного негодяя, отравляющего жизнь семье Сиборн. Правда, волнение от встречи с врагом сейчас лицом к лицу сильно возросло – все-таки по пятам следовала Персефона. Девушка прекрасно понимала: Алекс тут же ее отстранит, если этот тип хоть полшага сделает в лесах Кингслейка.

– Он уже здесь, – выдохнула ему в ухо Персефона.

Граф чуть не споткнулся, его самообладание из-за ее близости все время проверялось на прочность.

– С чего ты взяла?

– Чувствую то дьявольское присутствие, такое же я почувствовала в день свадьбы Джека. И на этот раз я уж не стану от него просто отмахиваться, – сообщила она максимально воинственным тоном, но так, чтобы даже ветер не смог донести их шепот до врага.

Алекс кивнул, как бы соглашаясь с ней, и подумал: в менее просвещенные времена ее наверняка сожгли бы на костре как ведьму. Он напряг все органы чувств и пытался уловить какое-либо движение противника. Только бы Питерс был начеку, не зря же хвастался своей способностью незаметно проникать куда надо, а Джо не рисковал бы чересчур в схватке с негодяем, который им известен жестокостью и хладнокровием. Из них троих только Алекс имел опыт тайной ночной слежки, и именно он не мог отойти от девушки – его буквально связывал по рукам и ногам страх, что она может сотворить, если хоть на секунду выпустить ее из виду. Ему пришло в голову: должно быть, он действительно ее любит, если позволил попрать все его предубеждения и первоначальные планы. Но он быстро отбросил эти мысли, ведь все в нем напряглось в предчувствии встречи с коварным врагом.

Персефона стояла к Алексу очень близко и чувствовала: он готов вот-вот сорваться с места и напасть на добычу. Когда она сказала, что похититель Маркуса где-то рядом, его мощное тело прирожденного охотника буквально задрожало от предвкушения, но он сразу обуздал свои инстинкты, опасаясь за Персефону.

По совести говоря, сейчас ей следовало тихо вернуться туда, где они оставили лошадей, или же вообще сидеть дома, как полагается благородной даме. Но в такое время ее не могло остановить даже сердитое неудовольствие Алекса. Она сознавала свою правоту в этом деле. Девушка кожей чувствовала присутствие здесь бессердечного злодея, который угрожал их жизням. И даже густой подлесок, мрачно нависающие ветви деревьев и черная ночная мгла не мешали ей в этом. Она задержала дыхание и напряженно прислушалась, но не услышала ни шороха листьев, ни треска ветвей. Ничто не выдавало приближения человека.

Но тем не менее сердце у нее громко стучало, зрение обострилось. Она не ошибалась: дьявол где-то поблизости. С мелкой и подлой душонкой, но все равно дьявол, решила она, по-прежнему не понимая, почему его выбор пал на ее семью. Видимо, причина все-таки в Риче – и не важно, из-за его леди-беглянки Аннабель де Морбарай или из-за каких-то нереспектабельных похождений.

Распутные похождения неугомонного старшего брата никогда ее не обманывали. Она с самого начала понимала: под внешним лоском беспокойного юноши прячется что-то темное и опасное. И если бы Алекс не отправился тогда в Индию, то наверняка тоже к нему присоединился бы. И она не знала, что было бы хуже – беспутная жизнь или перенесенные в стане врага страдания. Радуясь, что ее присутствие не дает Алексу броситься его прекрасной головой в пекло, Персефона шагнула еще ближе и подумала: он не может, не должен сейчас опасно рисковать здоровьем и их общим будущим.

В такой острый момент перед страшной развязкой она осознала: невидимый враг присутствует рядом, она ощущала его, стоило ей только замереть, и он несет несчастье. Ее накрыло горячей волной страха, сердце забилось в бешеном ритме. Она боялась не за себя – за Алекса.