Графиня берет выходной (СИ)

— Позволите? — протягивает мне руку, а мое сердце восторженно подпрыгивает в груди.

Я позволю все, не только танец.

— Вальс? — уточняю, протягивая навстречу свою ладонь.

— Танго, — коварно усмехается, и дрожь желания пробирает меня до костей, от макушки и до кончиков пальцев, вложенных в горячую руку мужа.

Он включает музыку на телефоне и одним рывком притягивает меня к себе. Мой нос касается его подбородка, делаю глубокий вздох, блаженно прикрывая глаза, и наслаждаюсь свежестью мужского парфюма. Этот негодяй, самый восхитительный негодяй во всем мире, подготовился по всем фронтам и бежать некуда.

Горячая рука ложится на мою талию и отстраняет меня от его груди на короткое расстояние. Чувствую легкое разочарование и посылаю Генриху горячий взгляд.

Сантиметры, разделяющие тела, только разжигают огонь страсти, теплящийся в сердцах, они сродни легкому ветерку, который заставляет еще сильнее тлеть и без того алые угли. Крепко держит меня в своих руках, и мы начинаем плавно скользить по мягкому ковру, не разрывая взгляда. Размеренными шагами наступаю на Генриха, а он отходит назад, пока не упирается в диван. Перехватывает мою ладонь и надвигается уже на меня, гипнотизируя хищным взглядом. Во рту становится сухо. Упираюсь ягодицами о столик и рукой ищу бокал с вином. Залпом допиваю напиток и отставляю бокал в сторону. Промахиваюсь и он летит на пол, разбиваясь на осколки, словно наша прежняя жизнь до этого момента.

— На счастье, — одновременно выдыхаем друг другу в губы и движемся дальше.

Вновь увлекаемся, Генрих впечатывается в стену, а я влетаю в него. Моя грудь сильно вздымается при дыхании, чувствуя отзвуки его сердца, которое отсчитывает финальные секунды нашей эпохальной игры.

Разворачивает меня в кольце своих объятий, и моя нога взлетает ему на талию. Кажется, задеваю напольную вазу, но это неважно, потому что его рука крепко обхватывает мою ягодицу, заставляя плавиться и дрожать, и воздух застревает в горле. Удивленно вскидываю бровь, а губы мужа кривятся в дерзкой усмешке, и его наглая рука мягко поглаживает бедро. Скользит вверх и возвращается на талию. Я целиком и полностью нахожусь в руках Генриха Истербрука, и мы продолжаем наш танец, лишь мысок моей ноги скользит по полу.

Резко отталкивает меня от себя на вытянутую руку, наши взгляды скрещиваются, в воздухе искрит, и мужчина, кружа меня, притягивает к себе назад, подхватывает под поясницей и заставляет выгибаться ему навстречу. Его нос скользит по моей шее, декольте, обжигая жаром дыхания, и утопает в ложбинке между грудей. Закусываю губу и издаю тихий стон.

— Запрещенный прием, Ди? — вскидывает он бровь, — Как далеко ты готова зайти?

— Достаточно далеко, чтобы одержать победу в этом противостоянии, — с вызовом смотрю ему в глаза, хотя лицо его расплывается в тумане страсти.

— Как ты смотришь на то, чтобы объявить ничью и плавному перейти к чествованию победителей?

— Полностью одобряю, — шепчу, подставляя ему свои губы.

Все, что происходит дальше мне сложно описать словами. Я не помню себя от переполняющей страсти, разрастающегося в душе вихря желания и острой потребности в одном единственном мужчине, который заставляет меня плавиться в своих руках.

Тело ломит, изнывает после каждого прикосновения Генриха, мучительно желая большего. Мы яростно целуемся, желая затушить снедающий нас огонь, но разжигаем его только сильнее.

Руки трясутся мелкой дрожью, неуклюже снимают одежду, и она летит прочь. Мы обнажаем наши тела, ведь наши души уже обнажены друг перед другом.

Не могу оторваться от мужа, от его губ, волос, кожи, запаха. Как бы тесно я не прижималась к его телу, как бы глубоко не втягивала его аромат, мне все равно этого мало. Переплетаем наши языки и тела, как переплетаются искры полыхающего костра.

— Ди, люблю тебя, — порывисто шепчет Генрих. Ответить ему не могу, просто открываю свою душу и чувства и направляю на мужа ошеломляющий поток своих эмоций. Мой сдержанный мужчина издает слабый стон, и меня в ответ охватывает гораздо большая волна чувств.

Готова сгорать в его руках вечно, и воскресать из пламени любви как птица Феникс, чтобы затем вновь парить в небесах.

И я. Люблю. Тебя.

Глава 7. Все краски ревности

Утро будит нас стуком в дверь. Мы подпрыгиваем на кровати, путаемся в одеяле и удивленно переглядываемся.

— Это Элджи! — шепчу Генриху, округляя глаза. Притягиваю одеяло к груди и чуть громче выкрикиваю в коридор: — Иду!

— Иди, — шепчет Генрих, срывает с моих губ быстрый поцелуй и без лишних слов прячется под одеяло. От его выходки становится смешно, громко фыркаю, срываю одеяло и возвращаю поцелуй. Ведем себя как парочка незадачливых любовников, а с другой стороны, кто мы?

Выдавать себя подруге вот так с порога действительно не хочется, и еще не факт, что за дверью окажется Элджи, а не какой-нибудь Александр Ханниган, готовый прочесть мне нотации.