Графиня де Монсоро

“О нет, Бог мой, нет, — со вздохом сказала она. — Бедный молодой человек, он нам никем не приходится; мы и видели-то его с той поры всего один раз”.

“Значит, вы даже имени его не знаете?”— спросил я.

“О! Имя-то мы знаем”.

“Но вы могли и знать его, да забыть”.

“Такие имена не забывают”.

“Как же его зовут?”

“Может, вам приходилось слышать о сеньоре де Бюсси?”

“Само собой! — ответил я. — Бюсси, храбрец Бюсси!”

“Вот это он и есть”.

“Значит, дама?..”

“Моя госпожа замужем, сударь”.

“Можно быть замужем, можно быть верной женой и в то же время порой думать о юном красавце, даже если вы его видели… всего только раз, особенно если этот молодой красавец был ранен, внушал участие и лежал в вашей спальне”.

“Вот-вот, — ответила Гертруда, — если уж как на духу, то я не сказала бы, что моя госпожа не думает о нем”.

Волна алой крови прихлынула к лицу Бюсси.

“Мы о нем вспоминаем, — добавила Гертруда, — всякий раз как одни остаемся”.

— Что за чудесная девушка! — воскликнул граф.

— “И что вы говорите?”— спросил я.

“Я рассказываю о его подвигах, а это нетрудно, ведь в Париже только и разговору, что он кого-то ранил или что его ранили. Я даже научила госпожу маленькой песенке о нем, которая нынче в моде”.

“А, я ее знаю, — ответил я. — Уж не эта ли?

Кто первый задира у нас?
Конечно, Бюсси д’Амбуаз.
Кто верен и нежен, спроси,
Ответят: “Сеньор де Бюсси”.

“Вот-вот, она самая! — обрадовалась Гертруда. — И теперь моя госпожа только ее и поет”.

Бюсси сжал руку молодого лекаря; неизъяснимая дрожь счастья пробежала по его жилам.

— И это все? — спросил он, ибо человек ненасытен в своих желаниях.

— Все, ваше сиятельство. О, я сумею выведать еще кое-что. Но какого дьявола! Нельзя узнать все за один день… или, вернее, за одну ночь.

XXV ОТЕЦ И ДОЧЬ

Рассказ Реми просто осчастливил Бюсси. И в самом деле, он был просто счастлив, ибо узнал, что, во-первых, господина де Монсоро по-прежнему ненавидят и, во-вторых, его, Бюсси, уже полюбили.

К тому же искреннее, дружеское участие молодого человека радовало его сердце. Возвышенные чувства вызывают расцвет всего нашего существа и словно удваивают наши способности. Добрые чувства создают ощущение счастья.

Бюсси понял, что нельзя медлить и что каждое горестное содрогание, сжимающее сердце старика, граничит со святотатством. В отце, оплакивающем смерть дочери, есть такое несоответствие всем законам природы, что тот, кто может одним словом утешить несчастного родителя и не утешает его, заслуживает проклятия всех отцов на свете.

Владельца Меридорского замка ожидала во дворе свежая лошадь, приготовленная для него по приказу Бюсси. Барон и граф сели в седла и в сопровождении Реми выехали со двора.

По дороге к улице Сент-Антуан барон де Меридор не переставал изумляться; он не был в Париже уже двадцать лет, и теперь его поражала разноголосая сумятица большого города: ржание лошадей, крики лакеев, мелькание множества экипажей. Барон находил, что со времен царствования короля Генриха II Париж сильно переменился.

Но, несмотря на это изумление, граничившее порой с восторгом, черные мысли по-прежнему одолевали барона, и, чем ближе была неведомая цель, тем сильнее была его печаль. Какой прием окажет ему герцог и какие новые горести сулит ему эта встреча?

Время от времени старый барон удивленно поглядывал на Бюсси и спрашивал себя: по какому наваждению он покорно последовал за придворным принца, того самого принца, который был причиной всех его бедствий? Не достойнее ли было бросить вызов герцогу Анжуйскому… и не плестись сейчас за Бюсси, во всем подчиняясь его воле, а направиться прямиком в Лувр и пасть к ногам короля? Да и что может сказать ему принц? Чем он может его утешить? Есть люди, встречающие вас ласковыми речами, чтобы заглушить боль, которую сами же причинили. Но как только они замолкают, боль вспыхивает с новой силой. Увы, герцог — один из них.

Наконец наши всадники прибыли на улицу Сен-Поль; Бюсси, как опытный полководец, выслал Реми вперед с приказом разведать дорогу и подготовить путь для вступления в крепость.

Молодой лекарь разыскал Гертруду и, вернувшись, доложил его господину, что путь свободен и никакая шляпа, никакая рапира не загромождает прихожую, лестницу и коридор, ведущие к покоям госпожи де Монсоро.

Нет нужды пояснять, что все переговоры между Бюсси и ле Дуэном велись шепотом.

Барон молча ждал и с удивлением озирался вокруг.

“Может ли быть, — спрашивал он себя, — чтобы герцог Анжуйский жил в таком месте?”

Скромный вид дома пробудил в душе барона недоверие.

— Нет, конечно, герцог здесь не живет, — улыбаясь, сказал Бюсси, угадав его сомнения, — это не его дом. Здесь обитает одна дама, которую он любил.

Тень прошла по челу старого дворянина.