Графиня де Монсоро

— Что, что? — пролепетал пораженный барон. — Господин де Монсоро — мой зять, и никто меня об этом не известил — ни ты, Диана, ни он сам, никто?

— Я не смела писать вам, батюшка, из страха, как бы письмо не попало в руки принца. К тому же я полагала, что вы все знаете.

— Но зачем, — спросил барон, — к чему все эти странные секреты?

— И правда, батюшка, — подхватила Диана, — почему господин де Монсоро оставлял вас в уверенности, что я мертва? Для чего он скрывал от вас, что он мой муж?

Барон, весь трепеща, словно боясь постигнуть до конца эту мрачную тайну, робко вопрошал взором и сверкающие глаза своей дочери, и грустные и проницательные глаза Бюсси.

Тем временем, шаг за шагом продвигаясь вперед, они вошли в гостиную.

— Господин де Монсоро — мой зять, — все еще бормотал ошеломленный барон де Меридор.

— Это не должно вас удивлять, — ответила Диана, и в голосе ее прозвучал ласковый упрек, — разве вы не приказали мне выйти за него замуж, батюшка?

— Да, если он тебя спасет.

— Ну вот, он меня и спас, — глухо проговорила молодая женщина и упала в кресло. — Он меня спас — если не от беды, то, во всяком случае, от позора.

— Тогда почему он не известил меня, что ты жива, меня, который так горько тебя оплакивал? — повторял старик. — Почему он предоставил мне умирать от отчаяния, когда одно слово, одно-единственное, могло вернуть мне жизнь?

— О, тут есть какой-то коварный умысел! — воскликнула Диана. — Батюшка, отныне вы меня не оставите. Господин де Бюсси, вы не откажетесь нас защитить, не так ли?

— К моему сожалению, сударыня, — сказал молодой человек с поклоном, — у меня нет права проникать в ваши семейные тайны. Я должен был, видя странное поведение вашего супруга, найти вам защитника, которому вы могли бы открыться. Вот он, этот защитник, за ним я ездил в Меридор. Отныне ваш отец с вами, и я удаляюсь.

— Он прав, — печально заметил барон. — Господин де Монсоро боялся прогневать герцога Анжуйского, господин де Бюсси также боится навлечь на себя гнев его высочества.

Диана бросила на молодого человека красноречивый взгляд, который означал: “Вы, кого зовут храбрецом Бюсси, неужели вы боитесь гнева герцога Анжуйского, как может его бояться господин де Монсоро?”

Бюсси понял значение взгляда Дианы и улыбнулся.

— Господин барон, — сказал он, — умоляю извинить меня за странную просьбу, и вас, сударыня, я тоже прошу простить меня, ибо намерения у меня самые благие.

Отец и дочь обменялись взглядами и замерли в ожидании.

— Господин барон, — продолжал Бюсси, — я вас прошу, спросите у госпожи де Монсоро…

При последних словах, подчеркнутых Бюсси, молодая женщина побледнела. Увидев, что он причинил ей боль, Бюсси поправился:

— Спросите у вашей дочери, счастлива ли она в браке, на который она дала согласие, выполняя вашу родительскую волю.

Диана заломила руки и зарыдала. Таков был единственный ответ, который она была в состоянии дать Бюсси. Впрочем, никакой другой не был бы яснее этого.

Глаза старого барона наполнились слезами, он начал понимать, что, быть может, слишком поспешил завязать дружбу с графом де Монсоро и эта дружба сыграла роковую роль в несчастной судьбе его дочери.

— Теперь, — сказал Бюсси, — правда ли, сударь, что вы отдали руку вашей дочери господину де Монсоро добровольно, не будучи к этому принуждены силой или какой-нибудь хитростью?

— Да, при условии, что он ее спасет.

— Он ее действительно спас. Я не считаю нужным спрашивать у вас, сударь, намерены ли вы держать свое слово.

— Держать свое слово — это всеобщий закон, и в особенности закон для лиц благородного происхождения, и вы, сударь, должны это знать лучше, чем кто-либо. Господин де Монсоро, по вашим собственным словам, спас жизнь моей дочери, стало быть, моя дочь принадлежит господину де Монсоро.

— Ах, — прошептала молодая женщина, — почему я не умерла?

— Сударыня, — обратился к ней Бюсси, — теперь вы понимаете — у меня были основания сказать, что мне здесь больше нечего делать. Господин барон отдал вашу руку господину де Монсоро, да вы и сами обещали ему стать его женой при условии, что снова увидите вашего отца живым и невредимым.

— Ах, не разрывайте мне сердце, господин де Бюсси! — воскликнула Диана, подходя к молодому человеку. — Батюшка не знает, что я боюсь его, батюшка не знает, что я его ненавижу. Батюшка упорно желает видеть в нем моего спасителя, ну, а я, руководствуясь не рассудком, а чутьем, утверждаю, что этот человек — мой палач.

— Диана! Диана! — закричал барон. — Он спас тебя!