Графиня де Монсоро

— Отнюдь нет, напротив, — возразил тот, — я прошу вас остаться, потому что настал мой черед задавать вопросы.

— Сделайте милость.

— Разве вы не слышали этой ночью колокольный звон и выстрелы?

— Слышали и спрашивали себя, что случилось.

— Разве нынче утром вы не заметили, проезжая по городу, некоторых перемен?

— Что-то вроде необычного волнения, вы это имеете в виду?

— Да.

— Я как раз собирался вас спросить, чем оно вызвано.

— Оно вызвано тем, дорогой друг, что вчера сюда прибыл его высочество герцог Анжуйский.

Сен-Люк так и подскочил на стуле, словно ему объявили о появлении дьявола.

— Герцог в Анже?! Говорили, что он под арестом в Лувре.

— Именно потому, что он был под арестом в Лувре, он и находится сейчас в Анже. Он ухитрился бежать через окно и приехал сюда искать убежища.

— Ну а дальше? — спросил Сен-Люк.

— А дальше, дорогой друг, — ответил Бюсси, — вот для вас прекрасная возможность отомстить его величеству за все, чем он вам досадил. У принца уже есть своя партия, у него будут войска, и мы затеем тут небольшую, но славную гражданскую войну.

— О! — воскликнул Сен-Люк.

— Я рассчитываю, что вы поработаете шпагой вместе со мной.

— Против короля? — спросил Сен-Люк с внезапным холодком в голосе.

— Я не говорю: против короля, — возразил Бюсси, — я говорю: против тех, кто обнажит шпагу против нас!

— Дорогой Бюсси, — сказал Сен-Люк, — я приехал в Анжу, чтобы дышать свежим воздухом, но не для того, чтобы сражаться против его величества.

— Однако позвольте все же представить вас герцогу.

— Ни к чему, дорогой Бюсси. Мне не нравится Анже, и я намерен как можно скорее отсюда уехать. Это мрачный, скучный город, камни здесь мягкие, как сыр, а сыр твердый, словно камень.

— Дорогой Сен-Люк, вы мне окажете большую услугу, согласившись выполнить мою просьбу. Герцог поинтересовался, зачем я здесь; не имея возможности сказать ему правду, так как он сам был влюблен в Диану и ничего не добился, я его убедил, что приехал сюда с целью привлечь на его сторону всех дворян округа. Я даже прибавил, что сегодня утром у меня свидание с одним из них.

— Ну и что же? Скажите, что виделись с этим дворянином и он просит полгода на размышление.

— Дорогой Сен-Люк, ваша логика хромает не меньше моей.

— Послушайте, в этом мире я дорожу только своей женой, а вы — только вашей возлюбленной; условимся же об одном: что бы ни случилось — я защищаю Диану, что бы ни случилось — вы защищаете госпожу де Сен-Люк. Союз в делах любви — это мне по душе, но никаких политических соглашений! Только так мы с вами можем договориться.

— Я вижу, мне придется уступить вам, Сен-Люк, — сказал Бюсси, — потому что сейчас преимущество на вашей стороне; я нуждаюсь в вас, а вы, вы можете обойтись и без меня.

— Ничего подобного! Напротив, это я прошу вашего покровительства.

— Как вас понять?

— А вы представьте себе, что анжуйцы, а мятежники будут называться анжуйцами, явятся в Меридор, чтобы осадить его и разграбить.

— Черт возьми! Вы правы, — сказал Бюсси. — Вы не хотите, чтобы обитатели замка пострадали, если он будет взят штурмом.

Друзья расхохотались, и так как над городом прогремел пушечный выстрел и слуга Бюсси пришел с известием, что принц уже трижды справлялся о его господине, они вновь поклялись в своем неполитическом союзе и расстались, весьма довольные друг другом.

Бюсси помчался в герцогский замок, куда уже стекались дворяне со всех концов провинции. Весть о появлении герцога Анжуйского распространилась, словно эхо от пушечного выстрела, и все города и деревни на три-четыре лье вокруг Анже были взбудоражены этой новостью.

Граф поспешил устроить официальный прием, обед, торжественные приветствия. Он полагал, что, пока принц будет принимать посетителей, обедать, и в особенности выступать с ответными речами, сам он улучит хотя бы минутку, чтобы повидаться с Дианой. После того как он на несколько часов обеспечил герцога всякими занятиями, Бюсси возвратился к себе, вскочил на коня и галопом поскакал по дороге, ведущей к Меридору.

Предоставленный самому себе, герцог произнес великолепные речи и произвел большое впечатление своим рассказом о Лиге. Он осторожно обходил все относящееся к его связи с Гизами и изображал себя несчастным принцем, который за доверие, оказанное ему парижанами, подвергся гонениям со стороны короля.

Во время ответных речей и целования руки герцог Анжуйский делал смотр своим дворянам, тщательно запоминая тех, кто уже явился, и с еще большим тщанием тех, кто пока отсутствовал.

Когда Бюсси возвратился, было четыре часа пополудни. Он соскочил с коня и предстал перед герцогом, весь в поту и пыли.

— А! Мой славный Бюсси, — сказал герцог, — ты, кажется, не теряешь времени даром.

— Как видите, ваше высочество.

— Тебе жарко?

— Я очень спешил.

— Смотри не заболей, ты, должно быть, еще не совсем поправился.

— Ничего со мной не случится.

— Где ты был?

— Тут по соседству. Вы довольны, ваше высочество? Было много народу?

— Да, Бюсси, я удовлетворен, но кое-кто не явился.

— Кто же?

— Твой протеже.

— Мой протеже?

— Да, барон де Меридор.

— А! — сказал Бюсси, изменившись в лице.