Графиня де Монсоро

Предложение капитана само по себе пробудило в них чувство естественной осторожности, но, кроме того, и воинственный вид трех всадников, выстроившихся перед ними, заставил дрогнуть самых бесстрашных.

— Это их авангард, — закричали горожане, искавшие лишь предлога, чтобы обратиться в бегство. — Тревога! Тревога!

— На помощь! — кричали другие. — На помощь!

— Неприятель! Неприятель! — орало большинство.

— Мы люди семейные. Мы несем обязательства перед женами и детьми. Спасайся кто может! — заревел капитан.

Все эти крики и вопли кончились тем, что на улице возникла страшная давка и палочные удары посыпались градом на любопытных, плотное кольцо которых не давало робким удрать от греха подальше.

Отзвуки этой сумятицы долетели до площади перед крепостью, где, как мы уже сказали, принц отведывал дары своих приверженцев — черный хлеб, копченую селедку и сушеную треску.

Принц и Бюсси поинтересовались, в чем дело. Им доложили, что весь этот шум подняли три человека, вернее, три дьявола во плоти, явившиеся из Парижа.

— Три человека? — сказал принц. — Пойди узнай, что это за люди, Бюсси.

— Три человека? — повторил Бюсси. — Поедемте вместе, ваше высочество.

И они отправились: Бюсси ехал впереди, а принц предусмотрительно следовал за ним в сопровождении двух десятков всадников.

Они прибыли на место в тот момент, когда ополченцы начали, с большим ущербом для спин и голов зевак, выполнять тот маневр, о котором мы говорили.

Бюсси привстал в стременах и своими зоркими, как у орла, глазами разглядел в толпе дерущихся Ливаро, узнав его по долговязой фигуре.

— Чтоб мне провалиться! — крикнул он принцу громовым голосом.

— Сюда, ваше высочество! Нас осаждают наши парижские друзья.

— Ну нет, — ответил Ливаро голосом, заглушившим шум битвы, — напротив, это анжуйские друзья рубят нас в куски.

— Долой оружие! — закричал герцог. — Долой оружие, болваны! Это друзья!

— Друзья! — воскликнули горожане, избитые, ободранные, выбившиеся из сил. — Друзья! Так надо было дать им пароль. Мы тут добрый час обращаемся с ними как с нехристями, а они с нами — как с турками.

После чего ретирада была благополучно доведена до конца.

Ливаро, Антрагэ и Рибейрак вступили как победители на освобожденное горожанами пространство и поспешили приложиться к руке его высочества, а затем каждый из них бросился в объятия Бюсси.

— Выходит по всему, — философски сказал капитан, — что это выводок анжуйцев, а мы приняли их за стаю ястребов.

— Ваше высочество, — шепнул Бюсси на ухо принцу, — пожалуйста, сосчитайте ваших ополченцев.

— Зачем?

— Сосчитайте, сосчитайте; приблизительно, гуртом. Я не прошу считать с точностью до одного человека!

— Их около полутораста, не меньше.

— Да, не меньше.

— Ну и что?

— А то, что не слишком бравые у вас солдаты, если их побили три человека.

— Верно, — сказал герцог. — Что же дальше?

— Дальше? Попробуйте-ка выехать из города с такими молодцами!

— Все так, — согласился герцог. — Но я выеду из города с теми тремя, которые их побили, — добавил он.

— Ах ты, черт! — пробормотал тихонько Бюсси. — Об этом я и не подумал! Да здравствуют трусы, они умеют мыслить логически!

XX РОЛАНД

Прибытие подкрепления дало возможность герцогу Анжуйскому заняться бесконечными рекогносцировками окрестностей города.

Он разъезжал в сопровождении своих так кстати подоспевших друзей, а анжерские горожане чрезвычайно гордились этим военным отрядом, хотя сравнение хорошо экипированных, прекрасно вооруженных дворян с городскими ополченцами в их потрепанном снаряжении и ржавых доспехах было далеко не в пользу ополчения.

Сначала были обследованы крепостные валы, затем прилегающие к ним сады, затем равнина, прилегающая к садам, и, наконец, разбросанные по этой равнине замки, причем герцог весьма презрительно поглядывал на леса, когда они проезжали мимо них или по ним, на те самые леса, которые внушали ему прежде такой страх или, вернее, к которым внушил ему такой страх Бюсси.

В Анже стекались со своими деньгами дворяне со всей провинции. При дворе герцога Анжуйского они находили ту свободу, до которой далеко было двору Генриха III. Поэтому они, как и следовало ожидать, предавались веселой жизни в городе, весьма расположенном, подобно всякой столице, к тому, чтобы опустошать кошельки своих гостей.

Не прошло и трех дней, как Антрагэ, Рибейрак и Ливаро завязали знакомства с самыми пылкими поклонниками парижских мод и обычаев среди анжуйских дворян.

Само собой разумеется, что эти достойные господа имели жен, которые были молоды и хороши собой.

Герцог Анжуйский совершал свои блестящие верховые прогулки по городу вовсе не для личного удовольствия, как могли бы подумать те, кто знал его себялюбие. Отнюдь нет. Эти прогулки превратились в развлечение для парижских дворян, прибывших к нему, для анжуйской знати, и в особенности для анжуйских дам.

Прежде всего, эти прогулки должны были радовать Господа, ибо дело Лиги было Божьим делом.

Затем, они, несомненно, должны были приводить в негодование короля.

И, наконец, они доставляли удовольствие дамам.