Графиня де Монсоро

Слова Сен-Люка открыли королю глаза. Они напоминали ему о той услуге, которой похвалялся брат.

Взгляд его встретился со взглядом герцога, и Генрих окончательно утвердился в своей мысли, ибо глаза герцога ответили ему “да” и одновременно он едва заметно кивнул королю головой.

— Знаете ли вы, что теперь скажут? — воскликнул Сен-Люк. — Если ваши друзья победят, скажут, что они победили только потому, что вы приказали убить Бюсси.

— И кто же это скажет, сударь? — спросил король.

— Черт побери! Да все! — воскликнул Крийон, по своему обыкновению бесцеремонно вмешиваясь в разговор.

— Нет, сударь, — ответил король, обеспокоенный и подавленный суждением того, кто теперь, когда Бюсси умер, был самым храбрым человеком в его королевстве, — нет, сударь, никто так не скажет, ибо вы назовете мне его убийцу.

Сен-Люк увидел, что на пол возле него упала чья-то тень.

Это вошел в комнату герцог Анжуйский. Молодой человек оглянулся и узнал его.

— Да, государь, я назову убийцу, — сказал он, поднимаясь с колен, — ибо я хочу любой ценой избавить ваше величество от обвинения в столь омерзительном поступке.

— Ну, говорите!

Герцог остановился и спокойно слушал.

Крийон стоял за ним, недружелюбно на него поглядывая и укоризненно качая головой.

— Государь, — начал Сен-Люк, — этой ночью Бюсси заманили в западню: когда он пришел на свидание к женщине, которая любила его, муж, оповещенный предателем, явился домой с убийцами. Они были повсюду — на улице, во дворе, даже в саду.

Если бы все ставни в оружейной не были закрыты, о чем мы уже говорили, можно было бы заметить, как побледнел при этих последних словах принц, несмотря на все свое самообладание.

— Бюсси защищался, как лев, государь, но их было слишком много и…

— Он умер, — прервал король, — смерть им заслужена, и я, разумеется, не стану мстить за прелюбодея.

— Государь, я еще не кончил свой рассказ, — возразил Сен-Люк. — После того, как несчастный около получаса дрался в комнате, после того, как он одержал победу над своими врагами, ему, израненному, окровавленному, изувеченному, почти удалось спастись. Надо было лишь протянуть ему руку помощи, я бы и сам сделал это, если бы его убийцы не схватили меня вместе с женщиной, которую он вверил мне, если бы они не связали меня, не заткнули мне рот. На свою беду, они забыли лишить меня зрения, как лишили голоса, и я увидел, государь, я увидел, как к несчастному Бюсси, зацепившемуся бедром за острия железной решетки, подошли двое. Я слышал, как раненый попросил их о помощи, ибо он имел право считать этих двоих своими друзьями. Так вот, один из них… государь, мне страшно об этом говорить, но, поверьте, еще страшнее было видеть и слышать… один из них приказал застрелить его, а другой выполнил приказ.

Крийон стиснул кулаки и нахмурился.

— И вы узнали убийцу? — спросил король с невольным волнением.

— Да, — сказал Сен-Люк.

Он повернулся к принцу, показал на него пальцем и, вкладывая в свои слова всю так долго сдерживаемую ненависть, произнес:

— Это его высочество герцог. Убийца — это принц! Убийца — это друг!

Король был подготовлен к удару, герцог встретил его не моргнув глазом.

— Да, — сказал он невозмутимо, — да, господин де Сен-Люк хорошо видел и хорошо слышал. Я приказал убить господина де Бюсси, и вы, ваше величество, будете мне за это признательны, ибо действительно господин де Бюсси был моим слугой, но этим утром, как я его ни отговаривал, господин де Бюсси собирался поднять оружие против вашего величества.

— Ты лжешь, убийца! Ты лжешь! — крикнул Сен-Люк. — Бюсси, исколотый шпагами, Бюсси, висящий на железных остриях, — этот Бюсси был годен только на то, чтобы внушить жалость самым своим злейшим врагам, и злейшие его враги помогли бы ему. Но ты, ты, убийца Ла Моля и Коконнаса, ты убил Бюсси, как убил одного за другим всех своих друзей. Ты убил Бюсси не потому, что он был врагом твоего брата, но потому, что он был поверенным твоих тайн! О! Монсоро — тот хорошо знал, почему ты затеял это преступление.

— Проклятье! — прошептал Крийон. — Зачем я не король!

— Меня оскорбляют в вашем присутствии, брат, — сказал герцог, побелев от ужаса, ибо судорожно сжавшаяся рука Крийона и налитые кровью глаза Сен-Люка не сулили ему безопасности.

— Уйдите, Крийон, — сказал король.

Крийон вышел.

— Правосудия, государь, правосудия! — снова выкрикнул Сен-Люк.

— Государь, — сказал герцог, — накажите меня за то, что я спас сегодня утром друзей вашего величества, и за то, что я обеспечил блестящую победу вашему делу, которое также и мое дело.

— А я, — продолжал, больше не владея собой, Сен-Люк, — я говорю тебе, что дело твое — проклятое дело и что на все, к чему ты ни прикоснешься, ты навлекаешь гнев Господень. Государь, государь, ваш брат взял под свое покровительство наших друзей, горе им!

Король почувствовал, как дрожь ужаса прошла по его телу.

В это самое мгновение снаружи послышался глухой шум, поспешные шаги, торопливый разговор.

Потом наступила глубокая, мертвая тишина.