Графиня Де Шарни

– Умереть! – с поклоном отозвался Шарни. Королева тяжело вздохнула и ушла к себе.

Глава 29. ОТ ШЕСТИ ДО ДЕВЯТИ ЧАСОВ УТРА

Как только Мандэ был убит, коммуна назначила на место главнокомандующего Сантера, и тот приказал немедленно возвестить на всех улицах общий сбор, а также распорядился еще громче ударить в набат; потом он назначил патруль из числа патриотов, которые должны были доходить вплоть до Тюильри и особенно тщательно оберегать Собрание.

Вот почему в окрестностях Собрания всю ночь расхаживали патрули.

К десяти часам вечера на Елисейских полях была задержана группа людей, состоявшая из одиннадцати человек, вооруженных кинжалами, пистолетами и одним мушкетоном.

Эти одиннадцать человек сдались без сопротивления и были препровождены в караульное помещение фельянов.

Позднее были арестованы еще одиннадцать человек.

Их развели по разным комнатам.

На рассвете первой группе пленников удалось бежать, спрыгнув в сад и разбив ворота этого сада.

Одиннадцать других остались, еще надежнее запертые в неволе.

В семь часов утра во двор фельянов ввели молодого человека лет тридцати в форме и колпаке солдата Национальной гвардии. Безукоризненная форма, сверкающее оружие, прекрасные манеры вызвали подозрение в том, что это – переодетый аристократ, и гвардеец был задержан. Более всего поражала его невозмутимость.

Некто Бонжур, бывший приказчик, председательствовал в этот день в секции фельянов.

Он приступил к допросу национального гвардейца.

– Где вы были задержаны? – спросил он.

– На Террасе фельянов, – отвечал пленник.

– Что вы там делали?

– Направлялся во дворец.

– С какой целью?

– Исполнял приказ муниципалитета.

– Что вам предписывалось этим приказом?

– Проверить состояние дел и отчитаться главному прокурору, члену департаментского бюро.

– Приказ у вас при себе?

– Вот он.

Молодой человек вынул из кармана бумагу.

Председатель развернул ее и прочел:

«Солдату Национальной гвардии, имеющему на руках этот приказ, предписано пройти во дворец с целью проверки состояния дел и отчитаться об увиденном господину главному прокурору, члену департаментского бюро.

Буари, – Леру, офицеры муниципалитета.»

Приказ был составлен по всей форме; однако подписи могли быть подделаны; в ратушу послали человека с поручением проверить их подлинность.

Последний арест собрал во дворе фельянов большую толпу зевак, и уже стали раздаваться голоса, – а во время народных сборищ всегда звучат такие голоса, – требовавшие расправы над пленниками.

Оказавшийся там комиссар муниципалитета понял, что нельзя позволить крикунам почувствовать свою силу.

Он поднялся на ступени, чтобы обратиться к толпе с просьбой разойтись.

В ту минуту, когда собравшиеся готовы были, возможно, поддаться на уговоры офицера, вернулся тот, кого посылали в ратушу для уточнения подлинности подписей двух членом муниципалитета, и объявил, что приказ действителен и что можно освободить из-под стражи его предъявителя Сюло.

Это был тот самый господин, которого мы уже видели на вечере у принцессы де Ламбаль, когда Жильбер сделал по просьбе Людовика XVI набросок шльотины, а Мария-Антуанетта узнала в этом необычном инструменте неведомую дотоле машину, показанную ей Калиостро в графине с водой в замке Таверне.

При имени Сюло какая-то затерявшаяся в толпе женщина подняла голову и взревела:

– Сюло?! Сюло, главный редактор «Деяний Апостолов»? Сюло, один из душителей льежской независимости?.. Дайте-ка мне этого Сюло! Я требую смерти Сюло!

Толпа расступилась, пропуская вперед женщину, невысокую, тщедушную, в трехцветном костюме амазонки, вооруженную саблей, которую она носила через плечо; она подошла к комиссару муниципалитета, заставила его спуститься со ступеней и заняла его место.

Едва ее голова показалась над толпой, все как один закричали:

– Теруань!

Теруань в самом деле пользовалась исключительной популярностью; ее участие в событиях 5-6 октября, ее арест в Брюсселе, ее пребывание в австрийских тюрьмах, ее вмешательство в события 20 июня создали ей столь огромную славу, что Сюло в своей сатирической газете наградил ее любовником по имени гражданин Популюс, иными словами – весь народ.

В атом был двойной намек и на популярность Теруань, и на то, что она была женщиной весьма доступной: ее даже обвиняли в чрезмерном увлечении мужчинами.

Кроме того, Сюло выпускал в Брюсселе «Набат королей» и тем в немалой степени помог задушить льежскую революцию и подставить под австрийскую палку и митру священника благородный народ, который хотел быть свободным и французским.

Именно в то время Теруань писала рассказ о своем аресте и уже прочла некоторые главы в Клубе якобинцев.

Она требовала смерти не только Сюло, но и одиннадцати другим пленникам.

Сюло слышал ее голос, под одобрительные крики требовавший смерти ему и его товарищам; он вызвал через дверь начальника охраны.

Охрана состояла из двухсот солдат Национальной гвардии.

– Выпустите меня, – попросил Сюло, – я назову себя, меня убьют, и все успокоятся; моя смерть спасет одиннадцать жизней.

Ему ответили отказом.