Графиня де Шарни. Части 1, 2, 3

А может быть, памятуя о том, что недавно командующий национальной гвардией имел возможность увидеть бессилие монарха, король теперь мечтал отыграться, показав себя во всем блеске в качестве слесаря?

Камердинер счел неуместным провести посетителей в кузницу через личные покои короля по внутренней лестнице; г-н де Лафайет и граф Луи обошли коридорами королевские покои и поднялись по большой лестнице, что значительно удлинило их путь.

В результате этого отклонения от прямого курса у молодого графа Луи была возможность обо всем подумать.

Вот о чем он думал.

Как бы ни ликовал он в душе от оказанного королевой радушного приема, ясно было, что она не ждала графа. Венценосная пленница, какой она себя считала, ни одним намеком, ни единым жестом не дала ему понять, что знает о его секретной миссии; видимо, она отнюдь не рассчитывала на него как на избавителя от плена… Это в конце концов вполне совпадало с тем, что сказал Шарни о тайне, в которой король держит от всех, даже от королевы, цель возложенной на него миссии.

Как ни был счастлив граф Луи вновь увидеть королеву, ему было очевидно, что не от нее зависит исполнение его поручения.

Ему предстояло теперь, во время приема у короля, не упустить ни слова, ни жеста и попытаться уловить только ему понятный знак, который указал бы ему на то, что Людовик XVI лучше г-на де Лафайета осведомлен о целях его путешествия в Париж.

На пороге кузницы камердинер обернулся и, не зная имени г-на де Буйе, спросил:

— Как прикажете доложить?

— Главнокомандующий национальной гвардией, — отвечал Лафайет. — Я буду иметь честь сам представить этого господина его величеству.

— Господин главнокомандующий национальной гвардией! — доложил камердинер.

Король обернулся.

— А, это вы, господин де Лафайет? — воскликнул он. — Прошу меня извинить за то, что я заставил вас сюда подняться, однако как слесарь уверяю вас, что вы можете чувствовать себя в этой кузнице как дома. Один угольщик говаривал моему предку Генриху Четвертому: "И угольщик в своем доме хозяин". А я говорю вам, генерал: "Вы хозяин в доме слесаря, как и в доме короля".

Людовик XVI, как мог заметить читатель, начал разговор почти так же, как чуть раньше Мария Антуанетта.

— Государь, — отвечал генерал де Лафайет, — при каких бы обстоятельствах мне ни приходилось иметь честь предстать перед королем, на каком бы этаже и в каком бы костюме он меня ни принимал, король всегда будет королем, а тот, кто в настоящую минуту пришел засвидетельствовать его величеству глубокое почтение, всегда будет его верным подданным и преданным слугой.

— Я в этом не сомневаюсь, маркиз. Однако вы не один? Вы сменили адъютанта, и этот молодой офицер занимает рядом с вами место господина Гувьона или господина Ромёфа?

— Этот молодой офицер, государь, — прошу у вашего величества позволения представить его вам, — мой кузен, граф Луи де Буйе, капитан драгунского полка месье.

— А! — воскликнул король, едва заметно вздрогнув, что не укрылось от взгляда молодого дворянина. — Да, да, господин граф Луи де Буйе — сын маркиза де Буйе, командующего гарнизоном в Меце.

— Совершенно верно, государь, — с живостью подтвердил молодой граф.

— Господин Луи де Буйе! Простите, что не сразу вас узнал, я близорук… Вы давно оставили Мец?

— Пять дней тому назад, государь. Я приехал в Париж, не имея на то официального отпуска, кроме особого разрешения моего отца, вот почему я попросил моего родственника, господина де Лафайета, оказать мне честь представить меня вашему величеству.

— Господина де Лафайета? Вы правильно поступили, граф. Только он мог бы в любое время вас представить и только его представление могло доставить мне истинное удовольствие!

Слова "в любое время" указывали на то, что за г-ном де Лафайетом осталась полученная им еще в Версале привилегия быть допущенным к королю во время его больших и малых утренних выходов.

Впрочем, немногих слов, сказанных Людовиком XVI, оказалось достаточно, чтобы молодой граф понял: он должен держаться настороже. Так, вопрос: "Вы давно оставили Мец?" означал: "Вы оставили Мец после прибытия графа де Шарни?"

Ответ посланца должен был вполне удовлетворить короля. Слова: "Я оставил Мец пять дней тому назад и нахожусь в Париже не в отпуске, а с особого разрешения моего отца" — означали: "Да, государь, я видел господина де Шарни, и отец послал меня в Париж на встречу с вашим величеством, дабы вы подтвердили, что граф действительно прибыл от имени короля".

Господин де Лафайет с любопытством огляделся. Многим доводилось бывать в рабочем кабинете короля, в зале совета, в его библиотеке, даже в его молельне. Однако немногие бывали удостоены неслыханной милости быть допущенными в его кузницу, где король становился учеником, а истинным королем, настоящим хозяином был метр Гамен.

Генерал отметил про себя, в каком безупречном порядке разложены все инструменты; впрочем, это было не столь уж удивительно, если принять во внимание, что король взялся за работу лишь утром.

Гю был у него за подручного: он раздувал мехами огонь.