Графиня фон Мален

Все равно это удивляло Волкова. Дело-то было редкое. Помнится, когда он был молод, еще в южных странах, его рота лишилась капитана. Он не был убит, не был ранен, он сбежал с ротной казной. И поймать его не смогли. Лейтенанту, заместителю капитана, естественно, доверия не было никакого. А командир требовался, командир всегда нужен. Тогда представители корпораций собрались и выбрали нового капитана, и оставшиеся офицеры роты безоговорочно приняли выбор солдат. Но выбирали-то капитана, не генерала.

Кавалер опять думал о том, что в его земле недруги обязательно и с удовольствием окрестят его выскочкой и самозванцем. Но отказаться теперь от чина, снять прекрасную перевязь было невозможно. Это все равно что плюнуть в своих солдат и офицеров. Ну что ж, сделано так сделано, видит Бог, не сам он себе сию ленту устроил.

– Мильке!

– Да, генерал, – отозвался капитан штаба.

«Генерал». Звучит-то как непривычно. Высокопарно. Все равно что «епископ», не меньше.

– Дам вам сто талеров, – сказал Волков, все еще находясь под впечатлением от слова «генерал». – Купите свиней, вина, пива, еще чего-нибудь, пусть людям будет праздник. И пленным тоже пусть пожарят мяса.

– Будет исполнено. Сейчас же займусь праздничным обедом.

«Это прекрасно, конечно…»

– А как наши другие дела? – спросил новоиспеченный генерал.

У штабс-капитана всегда, кажется, ответ готов.

– Я вчера по вашему распоряжению выдал вашим пленным холста из ваших трофеев и сукна из общих, за сукно в общую казну придется вложить двести два талера. Раздал без малого триста пар башмаков; ниток и иголок, тесьмы и шнура купил на семнадцать талеров, список расходов я вам подам завтра. Людишки ваши вам благодарны, сейчас обшиваются. Думаю, завтра капитан Рене сможет первую партию в триста человек отправить в наш лагерь за реку. Думаю, дойдут и без обоза, идти тут недалеко, капитану Хайнквисту я уже сказал, чтобы он готовился принимать пленных. Хайнквист сказал, что до завтра приготовится.

– Прекрасно! – Волков кивнул в знак окончания разговора и пошел к себе в шатер снимать доспех, так как, несмотря на раннее утро, становилось жарко.

А вот солдат офицеры с поля не отпускали. Раз уж собрали всех, так отчего же не провести смотр. Причем полковник Брюнхвальд и капитан Мильке, будто невзначай, стали смотреть и роты полковника Эберста, и кавалеристов, и даже на ландскнехтов взглянули, притом не стеснялись задавать всякие вопросы командирам частей. И те, хоть и без заметной радости, на те вопросы отвечали, понимая, что и Брюнхвальд, и Мильке теперь к генералу люди ближайшие, с ними лучше не спорить.

Волков сел разоблачаться. Бережно и даже благоговейно Курт Фейлинг снял с господина белоснежную перевязь – символ генеральской власти. Гюнтер стал расстегивать пряжки наплечников, а тут Роха пришел.

– Дозволите, господин генерал?

– Входите, – отвечал кавалер, не поворачиваясь.

Роха, как всегда грузно, так что складной стул заскрипел жалобно, уселся напротив генерала, выставив вперед свою деревяшку.

– Еще раз с Вилли посмотрели все мушкеты… Двадцать один мушкет… Трещины на срезе ствола или у запального отверстия. Из двенадцати стрелять нельзя, даже не знаю, можно ли их будет отремонтировать.

– Нужно отремонтировать все, что удастся… – У Волкова даже настроение испортилось от таких новостей. – Мне мушкеты эти нужны.

Роха понимал это.

– Если у нас есть деньги, я отправлю Вилли с мушкетами в Нойнсбург. Там, я думаю, есть мастера-оружейники. Может, что смогут с ними сделать.

– Деньги будут, отправляй его немедленно.

После того как Роха уковылял, а Волков снял доспех и сел завтракать, пришел сержант Хайценггер, настоятельно попросивший принять его.

– Что случилось, сержант? – спрашивал Волков, а сам щипцами колол сахар для кофе.

– Привел я этого Руди Кольдера из Ламберга, как вы и просили.

– Руди Кольдера? – Генерал не смог вспомнить, кто это.

– Ну, это парень… Сын золотаря из Ламберга, который должен знать, где серебро потонуло, – пояснил сержант.

– А, вот оно что. Отлично, и где он?

– Я сюда его не повел, оставил на берегу, за ним ребята присматривают.

– Отлично, сержант. – Волков и вправду был рад этой новости. С этим генеральским чином он позабыл даже о столь важном деле, как утонувшее серебро. – А ты не спросил у него, где затонула баржа?

– Нет, думал, вы сами спросите.

– Хорошо, спрошу сам, как только позавтракаю.

Вскоре он, Максимилиан и Фейлинг были на берегу, там-то генерал и увидал худого долговязого парня в дурной одежде. Парню было лет шестнадцать, и после первых его слов Волков подумал, что сын золотаря медлителен и туп, впрочем, как и положено ему по статусу и родству.

– Знаешь, где баржа с серебром утонула? – сразу спросил кавалер.

– Баржа? – переспросил Руди Кольдер.

– Да, баржа. Зимой тут потонула баржа с серебром. Купец Хельмут Майнцер говорил, что ты доподлинно знаешь, где это произошло.

– Купец говорил? – снова повторил сын золотаря.

Волков стал уже раздражаться.