Графиня Грандвелл (СИ)

— Уж как Господь даст, я-то все силы приложу… Скучаю за вами сильно, поцелуй от меня племянников, да тётю с дядей, — Деми смахнула слезу, прощаться она с родными не любила.

В путь с Мари отправилось по приказу графини двое сопровождающих, ведь одну сестру отпускать в дорогу было опасно. Деми лишь грустно вздохнула, глядя вслед удаляющимся к вратам крепости всадникам. Эррол и Катрин также покинули замок, ведь у каждой из них свои неотложные дела да хлопоты по хозяйству.

Графиня, кутаясь в тёплую накидку, оббитую бобровым мехом, торопливо пошагала в сторону центральной башни, утренний зимний ветер нещадно пробирал до костей и хотелось поскорее зайти в прогретое помещение. Деми с улыбкой на устах направилась в свою опочивальню, Эрик наверняка уже проснулся. Так хотелось юркнуть под тёплое одеяло к своему драгоценному супругу, прильнуть к его горячему аки огонь телу… теперь всё будет хорошо, ведь весь кошмар позади, главное, что они оба живы и вместе, а все остальные невзгоды можно пережить.

Глава 30

Конунг Ульвар с горечью взирал на полуразрушенные хижины своих посёлков, где успели побывать мародёры Орма перед походом на Рендлшир. Сколько ведь предстоит вложить сил и труда, чтоб восстановить свои деревни, но это не самое страшное. Преданных людей, убитых Ормом назад не возвратить…

— Вот я и застал твои земли в таком виде, когда прибыл к тебя, — молвил хмурый Бродди, который ехал верхом подле рыжеволосого конунга.

— Благо хоть мой дом уцелел, — Ульвар указал на длинную и довольно высокую постройку, которая виднелась чуть поодаль.

— Поспешим туда, мой конунг, — голос ярла Зигфрида казался напряжённым, исполненным нетерпения. Ведь где-то там должна быть его Ингерда… Мужчину не покидали мысли о ней с тех пор, как тот вернулся в Рендлшир с Данелага, а когда и вовсе нависла угроза смерти, ярл поклялся сам себе, что более никогда не отпустит Ингерду.

Прибывших в посёлок воинов оставшиеся там женщины встречали с радостью, ведь ранее они считали себя покинутыми и обездоленными, у многих мужья были убиты людьми Орма при военном сопротивлении, а некоторые мужчины попросту сбежали в леса, организовавшись в партизанский отряд, а затем всё же вернулись в посёлки, когда враги ушли.

— Наделали беды эти псы… — вздохнул Бродди, поглаживая свою бороду и озираясь по сторонам. — Уж взыщешь с его людей по полной…

Ульвар промолчал, его лицо словно закаменело, отражая накатывающую ярость и желание всё крушить… Но это будет потом, а сейчас он приближался к своему родному дому, который чудом уцелел.

— Боги милостивые! Наш конунг! — из распахнутой настежь двери выбежала Ингерда, спотыкаясь от ухабы мёрзлой почвы. — Они убили Олафа! — голос женщины дрогнул, она выглядела такой напуганной и несчастной, беззащитной… Зигфрид быстро спешился и неожиданно заключил Ингерду в свои крепкие объятия, уткнувшись носом в её макушку. Она не сопротивлялась, содрогаясь в рыданиях сама невольно прильнула к груди ярла.

— Я более никогда не отпущу тебя… — прошептал хрипло Зигфрид. — Ты станешь моей, Ингерда…

— Вот наконец-то дошло до тебя, Зигфрид! Ранее надо было брать эту женщину в жёны, а то коль смерть бы в спину не дышала, так бы и ходил вокруг да около! — рявкнул Ульвар, прерывая идиллию воссоединившихся влюблённых. Идёмте-ка пока в дом, выпьем эля, Бродди. Долго задерживаться не станем, нас ждёт путь в посёлки Орма, — последние слова конунг процедил как-то зловеще.

Посреди зала дома Ульвара горело пламя в таком родном до боли очаге, на решётках запекалась рыба, в котелке варилась каша. Хозяйственная Ингерда заботилась не только о себе и своём сыне Агвиде, а также и об остальных детях, которые остались без отцов и без провизии. Селяне выживали как умели, люди Орма успели частично опустошить запасы местных жителей.

— Моя богиня Вар, тёплая и надёжная… — Зигфрид так и не отпускал свою любимую, держа за руку, когда они вошли в дом.

— Есть подогретый эль, извольте с дороги испить, — женщина налила пенный ячменный напиток в деревянные кружки, потчуя Бродди, Ульвара и Зигфрида. — Жаль, что мало… на всех не хватит… туго нам всем тут сейчас, мой конунг, — Ингерда тяжко вздохнула, утирая слёзы со щёк.

— Где Олафа погребли? — спросил мрачно Ульвар.

— Там, где курганы… на пути к деревням Орма… первая по пути свежая насыпь… со всеми почестями… — голос женщины дрогнул, брата она очень любила. — Они убили его прилюдно, чтоб на людей страху нагнать… Мой Олаф не хотел давать клятву верности Орму, сказал, что лучше умереть… Потом Орм ворвался сюда, в дом. Кто-то из его воинов хотел меня схватить, но мой сын Агвид… такой маленький и храбрый ринулся и закрыл собой… Тогда Орм лишь смеялся, затем махнул рукой и сказал, что они потом вернуться. Он сказал, что не хочет осквернять этот дом, в котором вырос. Дом вашего отца…

Зигфрид вновь заключил в объятия рыдающую женщину, пытаясь успокоить.