Графиня по вызову

А потом поздним вечером лакей принес на подносе небольшой сверток. На вопрос, кто это прислал, дать вразумительного ответа не смог, но точно знал, что послание адресовано леди Ортэго. Дождавшись, пока он уйдет, я развернула сверток и, силясь сфокусировать усталый взгляд, удивленно уставилась на пузатую бутылочку, наполненную какой-то жидкостью, и короткую записку. Надпись на последней, выведенная красивым уверенным почерком, гласила: «Уважаю храбрецов. Орландо Ибарра».

Я мотнула головой, протерла глаза и снова присмотрелась сперва к бутылочке, затем к записке. Автор последней был более чем лаконичен, но догадаться о сути недосказанного не составляло труда. Несложно понять, что в бутылочке – лекарство и что с точки зрения мага оно может поставить Рэма на ноги. Как минимум, именно это он пытался мне сообщить.

Я принялась сосредоточенно массировать виски. Нет, меня нисколько не настораживала уверенность Ибарры, что он справится там, где опустили руки лучшие лекари герцогства. Мне уже выпал шанс убедиться в возможностях этого человека. Беспокоило меня другое: что, если в бутылочке окажется отнюдь не лекарство, а, к примеру, сильнодействующий яд? Что станет с магом в случае, если Рэм умрет, едва я напою его этой жидкостью? Да ничего. Совершенно неизвестно, где он находится; к тому же он ведь и не писал прямым текстом, что присланная жидкость должна именно исцелять. Другой вопрос – зачем ему убивать Рэма? Он ведь уже имел такую возможность, когда пришел во дворец по душу королевского мага. Однако же ни Рэма, ни принца он тогда не тронул. К тому же зачем убивать человека, который и так медленно, но верно умирает?

Словом, я готова была поставить девять против одного, что бутылочка действительно содержит лекарство. Но один шанс из десяти в пользу альтернативного варианта все равно меня не устраивал.

А затем меня осенило. Во дворце ведь есть лаборатория! Именно там проверяли свойства ножа, которым поранился в свое время Рикардо. Так пусть теперь проверят содержимое присланной магом бутыли.

Отыскав свободный сосуд, я спешно перелила туда небольшое количество жидкости. Затем быстро накорябала на листке бумаги короткое послание кардиналу. После чего вручила и то и другое вызванному лакею. Вряд ли его высокопреосвященство уже спит в это время суток, но даже если и так, ради племянника ему придется проснуться. Именно он, как никто другой, сможет заставить людей из лаборатории работать ночью и к тому же быстро. Тянуть я, памятуя слова лекаря, опасалась.

Кардинал не спал. Действовал он быстро. Не прошло и получаса с того момента, как я отправила ему послание, а в лаборатории уже приступили к работе. Еще через три часа пришел ответ: проверенная жидкость хоть и не соответствует ни одному из известных медицине лекарств, действительно обладает целебными свойствами. Никаких опасных для человеческого организма компонентов в ней не обнаружено.

Сразу по получении этого результата с разрешения кардинала я напоила Рэма лекарством. Перелив содержимое бутыли в бокал, взглянула на открывшееся донышко. И не устояла перед желанием беззлобно выругаться сквозь зубы. Ибо на дне было написано: «Людям надо доверять, леди Аделина».

Потом я долго сидела и просто смотрела на Рэма, прислушивалась к его дыханию. Иногда мне казалось, что оно становится более слабым. Я вставала, подходила поближе, подносила ухо почти к самым его губам, чтобы лучше различать вдохи и выдохи. Думала, не пора ли срочно посылать за лекарем. Но нет, всякий раз я приходила к выводу, что все перемены существуют лишь в моем воображении. Поняв это, я снова устроилась в кресле, положила руки на подлокотники и стала вспоминать. В сущности, мы с Рэмом совсем недолго знакомы, но отчего-то кажется, что наше знакомство на балу состоялось так давно…

Я сама не заметила, как задремала: усталость давала о себе знать. Но вскоре проснулась оттого, что рука соскользнула с подлокотника. Испуганно вскочила и присмотрелась к Рэму: вдруг что-то успело случиться за время моего сна. Спустя несколько секунд успокоилась. Зачерпнула немного воды из кувшина и умыла лицо.

К утру жар прошел.

Я продолжала сидеть у постели Рэма еще два дня. Он все никак не приходил в себя, но состояние было стабильным, и лекарь утверждал, что это хороший признак.