Графиня – служанка (СИ)

Хмм… Тощая Мэри? Я посмотрела на пышные формы женщины. Похоже, что тут действуют те же правила, что и у нас, при выборе прозвищ у определённого контингента. Когда толстого зовут худым, лысого — кудрявым, а высокого дылду — гномом. Довелось как-то общаться с бомжами, когда племянник выкинул кошелёк с деньгами и ключами в мусоропровод. Обещанный магарыч тогда быстро решил вопрос.

— Ло, ты чего бы у неё взял? — Тощая Мэри снова обратилась к своему спутнику.

— Девка ничего так. Но я на кости не бросаюсь… — буркнул нищий, закидывая очередное яблочко в рот, но тут же закашлялся, получив от своей полюбовницы увесистый подзатыльник. — Ремень годный.

Еле сдержалась, чтобы не выдохнуть. Кажется, пронесло.

— Значит, ремень в обмен на проход в город.

Тощая Мэри снова скрестила руки на груди:

— А не жирновато ли будет?

— В самый раз. Ремень-то целый, даже пряжка не сломана. Хоть сама пользуйся, хоть продай. Я вот решила продать…

Женщина довольно рассмеялась:

— Усекла, молодец. Тебя как звать-то?

— Лара.

— Богатая Лара, значит. Раз торгуешься… Добро. Перед рассветом выходим. Иначе стыдно будет ходить по одному тюремному коридору.

Нищие одобрительно зашумели, а затем начали укладываться на ночлег. Нужно ли говорить, что до самого утра я не сомкнула глаз? Такие разденут, разуют и попользуются без зазрения совести.

Едва небо начало сереть, как вся наша временно дружная компания двинулась к городским стенам. Похоже, что купание в реке не прошло даром: меня начало познабливать, а нос так и вовсе перестал дышать. Ещё и сырость добавляла дополнительных ощущений. Густой плотный туман цвета молока надёжно скрыл нас дозорных. Теперь понятно, почему именно этот час выбрала Тощая Мэри, чтобы проникнуть в город. Она выждала, когда стражи, охраняющие стены разойдутся, а затем подала сигнал, чтобы лезли по одному в низенький пролом. Оказавшись по ту сторону все, кроме Толстой Мэри и Ло, быстро растворились в сизой дымке, словно их тут и не было.

— Плата!

Я расстегнула ремень и вложила Тощей Мэри в протянутую руку.

— Прощай. Дальше уже сама по себе. И ты нас не встречала. Удачи!

Парочка шустро скрылась в одной из подворотен, бросив напоследок, чтобы я подальше от стены отошла, если не хочу есть баланду, хоть и три раза в день. Куда идти не имела ни малейшего представления, но решила пока в центр не соваться. А то действительно не ровен час попасться какому-нибудь местному патрулю за бродяжничество. Улочки были грязноватые, хорошо, что перед побегом успела нашить ленты на туфли, которые и спасли обувь от утери в той водной вакханалии. Босиком идти по мостовой было чревато из-за перспективы не только шлёпать по грязи, но и вогнать в ступни ржавый гвоздь или осколок стекла. Не говоря уже о щепках, костях и прочем.

Хуже всего было то, что температура стремительно поднималась, путая сознание и расфокусируя взгляд. В конце концов, я не выдержала и сползла, опираясь спиной о стену какого-то заброшенного дома, чтобы немного прийти в себя. Вдобавок ко всему ещё и сильно тошнило. Я обхватила голову руками и прикрыла глаза, сосредоточившись на дыхании. Раздался какой-то звон, но мне было не до того. Если кто-то что-то уронил, пусть сам и поднимает. У меня на помощь сил не осталось. Потом ещё что-то зазвенело, но сознание затягивала серая муть. Внезапно кто-то подватил меня подмышки и хорошенько встряхнул, приводя ненадолго в себя, а недовольный мужской голос пробасил:

— Ты хоть поняла, девка, куда сунулась без спроса?! Король быстро тебе разъяснит кто к чему, приблудная!

Глава 11. Дед Гонро

— Оставь её, Роб. К себе заберу. Видишь, не в себе она, вот очухается, а там уже и разговор вести будем, — проскрипел откуда-то сбоку суховатый старческий голос.

Над моим ухом раздалось злое сопение:

— Гонро, тебе жить надоело?

— Забирай барыш и исчезни!

— Тут мало… — буркнул здоровяк, продолжающий удерживать меня. Хорошо хоть трясти перестал, а то желудок уже к горлу подкатил.

— Для этого места даже больше чем обычно. Забирай всё и уходи.

Тот, кого старик назвал Робом, разжал руки, и я упала обратно на брусчатку, больно ударившись спиной. Хоть голова цела осталась, и на том «спасибо». Возле лица немного потоптались большие башмаки, а затем исчезли из поля зрения. Хотя я и так мало что различала вокруг, заставляя из последних сил балансировать на грани сознания.

Надо мной действительно склонился старик и, убрав волосы с моего лица, покачал головой:

— Да ты же горишь вся, девонька… Ну-ка пойдём…

Он помог мне подняться, а затем, придерживая за талию, закинул мою правую руку себе на плечи и куда-то повёл. Я послушно переставляла ноги, понимая, что стоит упасть — уже не встану. Сможет ли старик поднять несмотря на мой малый вес, уверенности не было. Куда он меня ведёт и зачем? Неважно. Уже неважно. Особого выбора у меня всё равно не было, а зла от старика не чувствовала. Сколько мы так брели, сложно сказать. Улицы, дома и закоулки слились в одно серое мрачное пятно. Я только считала про себя шаги, сбивалась, начинала снова…