Графиня тьмы

В час ночи, выехав из города через заставу Рейи, карета с Ее Высочеством достигла Шарантона, где сменили лошадей. Затем умеренным галопом она пересекла Буасси Сен-Леже, и на постоялом дворе Гробуа у замка, принадлежащего графу Прованскому, снова поменяли лошадей. Затем путешественники проследовали Бри-Конт-Робер и Гинь, где в девять часов сделали остановку на ужин, но на ночь не остались. Отдых планировался на более позднее время. Через Морман и Нанжи карета доехала до почты в городе Провен, но, когда она снова тронулась в путь, Мешен, со всей серьезностью отнесшийся к своей роли отца и называвший мадам на «ты» и «София», заметил, что за каретой следует какой-то драгунский офицер. Он их обогнал, и, когда они появились в Ножан на Сене, все население города уже было осведомлено, что едет Ее Высочество. Мария-Терезия вышла из кареты, чтобы освежиться, и увидела огромную толпу народа, которая приветствовала ее. А драгунский офицер больше не показывался. Зато наметились неприятности из-за посла тосканского двора графа Карлетти, абсолютно несносного типа. Под предлогом того, что он — единственный посланник Европы в Республике и его обожали парижские салоны, он возомнил, что именно ему надлежит в первую голову печься о судьбе принцессы, и так всем надоел, что разъяренной Директории пришлось просить его, не откладывая, вернуться к себе на родину.

Карлетти пришлось отправиться восвояси. Его карета была буквально забита багажом и тюками с одеждой, и Мешен даже окрестил его «торговцем полотном». Но как же этот «торговец» всем досаждал! Когда прибыли в Труа, где должны были только лишь сменить лошадей, поскольку на ночлег останавливались в Греце, оказалось, что лошадей-то как раз и нет: проезжавший Карлетти их забрал! То же самое повторилось и в Монтьераме. Шазо, форейтор, уж и не знал, какому богу молиться. Так что в Вандевре он отправился прямиком в муниципалитет и показал там свой правительственный паспорт, обеспечивавший ему приоритет по сравнению с обычными путешественниками. Карлетти призвали к порядку, он начал было протестовать, однако нужные выводы все-таки сделал. Впрочем, в это время инкогнито принцессы уже было раскрыто. Кто-то все время опережал карету и оповещал население о ее прибытии. Не тот ли это был драгунский офицер? Когда 21 декабря в девять утра они прибыли в Шомон, мадам Ройер, хозяйка «Цветка лилии» [72], уже ожидала принцессу. Она прислуживала ей лично, и после отъезда кареты, под выкрики толпы, отложила в сторонку чашку, тарелку и приборы, которыми пользовалась принцесса, чтобы сохранить их как реликвии.

Вечером того же дня путешественники заночевали в Файл-Бийо, откуда предполагали наутро в шесть утра тронуться в сторону Везула, где просто сменили бы лошадей. Остановка на отдых и ночлег ожидалась в Бельфоре. И тут солнечная теплая погода испортилась. Как только выехали с «королевской брусчатки», разбитые, намокшие дороги, превратившиеся в самые настоящие непролазные болота, только усугубляли трудности пути. И лишь к вечеру 24 декабря, проехав Альткирш, карета въехала под величественные своды крепости Юненг и покатила по мощеной дороге. Ворота, пропустив карету, тут же закрылись, мосты были подняты — ведь Юненг был поистине неприступен: с бастионами, куртинами [73]и глубокими рвами. Городок, скрывающийся внутри, был прекрасно защищен.

Уже стемнело, когда карета остановилась перед гостиницей «Ворона», но здесь гостей уже не встречала возбужденная толпа. Вокруг были одни солдаты да пара-тройка любопытных. Прибытие второй кареты ожидалось на следующий день.

Гостиница оказалась довольно удобной: это был прекрасно сохранившийся, чудесный, старинный, хорошо отапливаемый дом. Ее владельцами были некто Шульцы: молодые, любезные и гостеприимные, счастливые родители двоих детей и как раз ожидавшие третьего. Мадам разместили на втором этаже в комнате номер 10. Это было просторное помещение с двумя окнами и сообщалось с другим, поменьше. Получалась как будто бы квартира. Принцесса должна была пробыть здесь до послезавтрашнего дня, а потом отправиться в Базель, где ее передадут с рук на руки принцу Гаврскому.

Эту ночь накануне Рождества Мария-Терезия провела в одиночестве. Она предпочла пораньше отправиться в постель, что позволило ей избежать общества мадам де Суси, которую она недолюбливала, считая интриганкой. Эта женщина любила делать много шума из ничего! В довершение всего принцессе было совершенно непонятно, почему этой даме разрешили взять с собой сына и горничную, в то время как рядом с ней не было никакой прислуги! Но в этом путешествии и так было много чего странного! Однако долго она об этом не размышляла, а предпочла заснуть, поскольку уже в который раз опять не получится пойти к полуночной рождественской службе, а ведь некогда она была такой красивой!