Графоманка

Рвать тельняшку за свободу слова можно только будучи сытым и на воле…

***

- Монте-Кристо четырнадцать лет винта дать планировал. А ты решила за два часа всё организовать? Отчаянная.

Новодворская стояла босая. Посреди огромного помещения, убранством своим сообщающего посетителям всю серьёзность своего назначения. Кабинет Графа был обшит деревом, источающим запах «зелени». Шуршащей такой, с дяденьками. Вся стена позади рабочего, обтянутого зелёным сукном стола, от пола до потолка являла собой библиотеку. Валерия прищурилась, вглядываясь в корешки книг за стёклами дверок. Настоящие, не бутафория, причём, видно, что не новые. Читанные.

На стене, противоположной обрамлённым тяжелыми портьерами окнам, висел огромный портрет.

Сталина.

Граф, да вы юморист!

Она перевела взгляд на расцарапанную рожу хозяина. В цветной, распахнутой шёлковой  рубашке, за полами которой поблескивала золотая цепь,  он выглядел цыганским  нарко-бароном, присевшим отдохнуть среди экспонатов Московского музея СССР.

- Ваше сиятельство, по какому такому неотложному вопросу ваши холопы притащили меня в ваши светлые покои? Я шла себе, никого не трогала.

- Ты скажи спасибо, что тебе не дали выйти из здания. Псов сегодня ещё не кормили, -  вяло проговорил Граф,  развалившись в кресле, как краб на блюде и покручивая  в клешне Лерин телефон.

Она автоматически глянула на настенные часы с кукушкой. Пятый час. Тик-так.

Стоп! Псов? Он сказал псов?

Лера жутко боялась собак. Нет, маленьких щеночков любила, а перед большими застывала столпом и обсыкалась. И больше всего боялась стаффов. У них на промышленной-5 в соседнем подъезде жил такой дымчатого окраса. Призёр, победитель выставок, самец-осеменитель. На прогулку его выводили в строгом ошейнике. И он носил его с таким достоинством, с каким мужчины носят дорогие часы премиум класса. Лера его боялась до обморока, до немого крика, до судорог. А он, будто чувствовал это и все время хотел ее понюхать. Графом его звали. Ага.

- Присаживайтесь, Сударыня…

- Мерси, Граф… я постою, - она картинно склонилась в реверансе.

Граф поскрёб по ней ледяным взглядом. От которого, почему-то, оставались ожоги.

- Что ж мне с тобой делать-то? - задумчиво выдохнул он.

- Отпустить? - осторожно предположила Лера, не спуская глаз со своего телефона, с которым Граф, наконец, перестал играть.

- Не могу, - мужчина придвинулся к столу.

- Почему?

- Потому, что заказали тебя для меня сверху.

Что?

- В смысле, насколько сверху?

- Выше не бывает.

Лера выхватила мимолетным взглядом усатую физиономию портретного Сталина. Граф заметил это и ухмыльнулся.

- В правильном направлении мыслите, Валерия Ильинична, - проговорил он со знакомым историческим акцентом.

- Ну, хорошо, а я здесь при чём?

- Тебе, как журналисту, должно быть понятно, что компромат - это инструмент управления.

- Ну, и?

- Ну, и поскольку бюджет на его собор в нашем отечестве разворован руководителями ведомств, простым исполнителям приходится проявлять смекалку. А она у особистов всегда была в дефиците. Использовали тебя, Новодворская! Развели, как лоха.

Лера ничего не понимала. Какие-то смутные догадки формировались, но в единую картинку никак не складывались.

- Почитал я тут твой бложик немного, - он опять раскинулся в кресле. - Хлёстко, местами остроумно. Но такое ощущение… - Граф, вдруг, поднялся с кресла и двинулся на Леру, обходя стол. Волна спазма прокатилась по горлу до самого пищевода. Не дойдя до неё пары шагов, мужчина опустил туго обтянутый брюками зад на столешницу, и заглянул снизу своими серыми айсбергами ей в глаза. - Такое ощущение, что у тебя мужика давно не было?

В Лериной нервной системе вспыхнули беспорядки. Ей, вдруг, стало жарко и одновременно затрясло, как на морозе.

- Ты с кем-то консультировался или сам к такому гениальному выводу пришёл?

- Более того, я убеждён, что ты его очень хочешь… - он проигнорировал шпильку, наклонился ещё ближе и Леру оглушило волной запаха, от которого она полчаса самозабвенно избавлялась в душе. Перед глазами как, вкопанные, встали образы обнаженного Графа.

- А ты мне его предложить хочешь? - ляпнула она и прикрыла губы рукой. Поздно.

Сколько раз Лере за все ее двадцать восемь лет говорили: Лера, прежде чем говорить - думай! Следи за языком, Ле-ра!

Но, как это часто бывало, то есть, почти всегда, то есть - постоянно, ее воробей сначала вылетал, и только потом она начинала его безуспешно ловить.

Граф резко отсоединился от стола. Лера уже драпала назад, пока не уперлась в какой-то Арт-объект в углу кабинета. Кажется снесла даже что-то, прежде чем стена остановила ее дальнейшее отступление. Стояла и смотрела, как барин, не спеша,  вразвалочку,  поплыл по ковру прямиком на неё.

Голову задрал, шею вперёд, павлин недоделанный. Крылья распустил, плывёт.